• Первый выпуск царскосельского лицея
• Минфин рф от 01.07 65н. аналитическая группа подвида доходов бюджетов
• Балабол - это: определение и происхождение слова
• Парфюмер произведение
• Два удачных рецепта печенья из овсяных хлопьев
• Как гадать на кофейной гуще
• Гадание на кофейной гуще — толкование символов
• Что значит если снится папа
• К чему снится фарш мясной женщине
• Обрядовый фольклор Краткое объяснение что такое обрядовый фольклор

Советник президента РФ о том, почему ЦБ вливает средства только в привилегированные структуры и кто сегодня купается в деньгах

С 2017 года Банк России перестал играть роль кредитора экономики, полагает советник президента РФ Сергей Глазьев. Его рассуждения о том, что Эльвира Набиуллина попала в «спираль деградации», почему финансово-экономический блок работает в интересах мировых спекулянтов и как идет уничтожение «национального частного банковского сектора», — в репортаже «БИЗНЕС Online» с совещания в ТПП РФ.

«ИМ КАЖЕТСЯ, ЧТО В ЭКОНОМИКЕ [ЕСТЬ] ИЗБЫТОЧНЫЕ ДЕНЬГИ НА 20 ТРИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ»

Минувший вторник должен был стать днем массированной критики деятельности Центрального банка (ЦБ): на утро был запланирован соответствующий круглый стол в Госдуме, а после обеда о тех же самых проблемах собирались поговорить на площадке в ТПП РФ устроители московского экономического форума. Но не все сложилось. По каким-то до сих пор неясным причинам словам критики в адрес регулятора и его главы Эльвиры Набиуллиной так и не суждено было прозвучать в стенах на Охотном ряду. Сначала мероприятие перенесли на два часа, а потом, когда эксперты и журналисты изрядно померзли у стен Госдумы, выяснилось, что круглый стол отменен. Организатор мероприятия — глава союза вкладчиков Николай Николаев — всю вину возложил на депутата Госдумы Евгения Федорова , который также значился в числе «зачинщиков»: «Буквально вчера все было оговорено. Сам же депутат активно звал на круглый стол своих коллег-парламентариев. Сейчас же, когда у дверей Думы собралась толпа журналистов, экономистов, обманутых Центробанком вкладчиков, он вдруг сделал вид, что ничего не понимает, видимо, считая нас за дураков». Как сообщили «БИЗНЕС Online» в союзе вкладчиков, в парламентских кулуарах ситуацию связывают с тем, что на Федорова надавили из самых высоких кабинетов: якобы ему звонила Набиуллина.

А вот в ТПП говорить о грехах Центробанка никто не препятствовал. Так что мероприятие, инициированное председателем совета Торгово-промышленной палаты по промышленному развитию и конкурентоспособности экономики России, совладельцем «Ростсельмаша» Константином Бабкиным , как обычно, прошло по плану. Разного рода и мастей эксперты ругали на чем свет стоит Центробанк и финансово-экономический блок правительства. Их гнев и, возможно, желание выругаться сдерживали, пожалуй, только уровень площадки ТПП и присутствие дам.

Все выступавшие сошлись на том, что политику Центробанка, который, по их мнению, обескровливает экономику страны, высасывая из нее последние деньги, надо остановить. Наиболее негативным выглядел прогноз извечного оппонента Набиуллиной — советника президента РФ, академика РАН Сергея Глазьева , который предвидит, что ЦБ совместно с правительством будет «отсасывать деньги из экономики в объеме до 20 триллионов рублей». «Им кажется, что это лишние деньги, что в экономике [есть] избыточные деньги на 20 триллионов. Чистый эффект от этой политики мы оцениваем в 15 триллионов недопроизведенной продукции и порядка 10 триллионов несделанных инвестиций, которые могли быть сделаны при нормальных условиях отношений кредитного и реального сектора, — пренебрежительно ухмылялся Глазьев. — Таким образом, проводимая политика нам ничего хорошего не сулит, экономика будет и дальше жить без кредита. Это означает, что финансирование инвестиций будет только за счет иностранных источников. В условиях санкций иностранные кредиторы заняты спекуляциями».

Фото: kremlin.ru

«Я ЭТО НАЗЫВАЮ СПИРАЛЬЮ ДЕГРАДАЦИИ»

Советник президента РФ последовательно из раза в раз укоряет Банк России в том, что тот лишает экономику денег, создавая «феодальные условия», когда кредиты просто не существуют для финансирования инвестиций. «ЦБ — главный высасыватель денег из экономики», — решительно объявил он. Рубежом, по мнению экономиста, стал период 2016–2017 годов, когда Центробанк «перестал вовсе играть роль кредитора экономики», вливая деньги лишь в какие-то «привилегированные структуры»: «Это деньги, которые были отданы печально известным „Открытию“, Бинбанку, а также госбанкам, которые пользуются привилегированной возможностью получать длинные дешевые деньги. А вся остальная экономика работает только на своих средствах». Он полагает, что ЦБ «откачал» через депозитные аукционы из экономики уже триллион рублей и этого ему еще мало: «Уже сегодня по данному механизму из экономики высосан триллион рублей, планируется еще 2 триллиона в ближайшие два года. К этому надо добавить 2 триллиона, которые откачало правительство через облигации, и порядка 2 триллионов иностранные спекулянты связывают через механизмы carry trade, уводя половину из них за границу».

И если реальный сектор лишается финансов, то спекулятивный в них просто купается, там «резвятся главные бенефициары проводимой политики». «На фоне падения инвестиций и внешней торговли резко — пятикратно — выросли операции на Московской бирже, — отметил Глазьев. — Вследствие политики свободного плавающего курса рубля у нас единственный источник сверхприбыли — спекуляции манипуляторов, тех, кто может манипулировать курсом рубля: они получают сверхприбыли, благодаря чему объем денег, выкачиваемых в финансовый сектор, нарастает». Советник президента уверен в том, что в этом спекулятивном бассейне сегодня «крутятся 15 ВВП, то есть объем валютных спекуляций в 15 раз превышает объем экономической деятельности в стране».

А Центробанк тем временем живет в иллюзии, что экономика перекредитована. При этом коммерческие банки уже почти перестали кредитовать производственные инвестиции, доля которых в активах банковской системы не превышает 5%. В свою очередь, иллюзия закредитованности, по мнению ученого, складывается из-за того, что банки не просто выдают дорогие кредиты, но эти кредиты еще и короткие. «Если бы ЦБ работал как все ЦБ в мире, создавая кредитные ресурсы для долгосрочного развития, у нас бы не было такой иллюзии», — отметил Глазьев.

Так что никаких надежд на то, что подавление инфляции подобной политикой приведет страну к экономическому росту, советник президента не питает: «Я это называю спиралью деградации: ЦБ борется с инфляцией путем повышения процентных ставок, это ведет к усыханию кредита, падению инвестиций. Следствием этого является нарастающее технологическое отставание нашей экономики от других стран. Падает конкурентоспособность, происходит девальвация рубля, снова по кругу ходим уже 15 лет».

«КРОВЕНОСНАЯ СИСТЕМА НАШЕЙ ЭКОНОМИКИ БОЛЬНА»

Бабкин в очередной раз удивился тому, зачем ЦБ в качестве ориентира кредитно-денежной политики избрал подавление инфляции. Методы, которыми регулятор борется с этими ветряными мельницами, также вызывают у него сомнения: «Главный инструмент подавления инфляции у ЦБ — супервысокая ключевая ставка. Если мы посмотрим на мировой опыт, то увидим, что другие регулирующие органы в аналогичных ситуациях стараются не повышать кредитные ставки, а снижают их и иногда уводят в отрицательную зону. В ЕС ключевая ставка ЦБ — 0 процентов, в США — 1,3 процента, в Японии — минус 0,1 процента. Во всех этих государствах ключевая ставка ЦБ заметно меньше, чем размер инфляции».

Бабкин уверен, что высокая ключевая ставка в совокупности с повышением НДПИ и других налогов способствует не развитию экономики, а повышению себестоимости производства в России, а значит, росту стоимости товаров, что опять раскручивает инфляцию. «Неудивительно, что сейчас инфляция снижается, но мы не видим достаточной скорости ЦБ по снижению ставки, которая по-прежнему носит запредельный характер и подрывает конкурентоспособность российской экономики», — отметил эксперт. Бабкин уверен, что если бы кредиты в России стоили дешевле, то страна могла бы развиваться более быстрыми темпами. Пока же промышленные предприятия, по его словам, вынуждены 4/5 прибыли тратить на обслуживание банковских кредитов и лишь 1/5 направлять на свое развитие. «Кровеносная система нашей экономики больна, малокровие в нашей экономике наблюдается, это все тормозит развитие, ведет к выкачиванию денег из экономики и снижению покупательной способности населения», — утверждал совладелец «Ростсельмаша».

Тем не менее власти едва ли не ежедневно рапортуют об успехах в определенных отраслях экономики, например в ВПК, сельском хозяйстве или выросшем с 2010 года в 2,4 раза производстве тротуарной плитки. Но и этому «экономическому чуду» заведующий отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений им. Примакова РАН Яков Миркин находит логичное объяснение: «Когда ты заходишь в эти сегменты экономики и спрашиваешь себя, какова причина такого сверхбыстрого роста, то везде видишь одну простую вещь — доступность кредита, низкий процент (как известно, в сельском хозяйстве это 5–6 процентов за счет процентов субсидий), довольно широкое участие бюджетных инвестиций, очень сильные налоговые стимулы, плюс очень помогла девальвация рубля. Таким образом, совершенно другая политика — искусственные нормализованные рыночные условия создают эффект сверхбыстрого роста», — пояснил экономист. Естественно, Миркин задается вопросом: почему не применяем такую стимулирующую политику для экономики в целом? Но этот вопрос так и остается без ответа — представители регулятора подобные совещания игнорируют.

«ЛЮДИ, КОТОРЫЕ СЧИТАЮТ, ЧТО СМЫСЛ СУЩЕСТВОВАНИЯ ГОСУДАРСТВА В ОБСЛУЖИВАНИИ ИНТЕРЕСОВ СПЕКУЛЯНТОВ»

Зато директор Института проблем глобализации , подобно врачу, легко связал воедино причины и следствия политики Центробанка и даже нашел ее «внутренне строго логичной»: «Это не ошибки, а методы достижения цели. Как известно, Банк России, как и экономический блок правительства, управляется либералами, то есть людьми, которые считают, что смысл существования государства не в служении интересам населения и народа России, а в обслуживании интересов спекулянтов, лучше всего финансовых и глобальных». Так что та выкачка денег, о которой говорили другие участники круглого стола, нужна лишь для одного — «с одной стороны, чтобы больше досталось спекулянтам», с другой стороны, «чтобы они были хозяевами самого редкого ресурса, а значит, были хозяевами всего».

Фото: «БИЗНЕС Online»

Как бороться с этими хитроумными ходами Банка России, Делягин тоже придумал. Для начала стоит ограничить финансовые спекуляции. «На это либералы не пойдут никогда», — сразу предупредил экономист, и тут уже оставалось только домысливать, что пора бы от этих самых либералов скорее избавиться. Еще одно предложение — бороться с инсайдерской торговлей. «Хотя бы можно начать расследовать события 2014 года, когда были явные признаки инсайдерской торговли на валютном рынке, которые имели ужасающие последствия. Если преступление не наказывается и нет попыток наказать, то это означает, что это не преступление, а норма. Когда Банк России не проводит расследования, то это означает, что инсайдерство — это не преступление, а некоторая норма, что влияет как на состояние экономики в целом, так и на доверие этому учреждению», — отметил директор Института проблем глобализации.

«ПОЧЕМУ-ТО ЦБ САМ МИЛУЕТ, НАКАЗЫВАЕТ, ЧТО ХОЧЕТ, ТО И ДЕЛАЕТ»

Еще один важный аспект деятельности Центробанка, который рассмотрели эксперты, касался оздоровления банковской системы. «Мы прозевали момент, когда санация, пусть даже варварская, привела к уничтожению», — констатировал Делягин. Вообще, если бы на заседании присутствовал председатель правления Альфа-банка Андрей Соколов или кто-то еще от тех банков, которые устроили демарш против ассоциации российских банков (АРБ), то они запросто бы вновь обвинили главу АРБ Гарегина Тосуняна , а заодно и участников вчерашнего совещания в том, что те якобы покрывают банкиров-мошенников. «20 лет участники рынка строили свой бизнес, были уважаемыми людьми в обществе. Я не знаю, могут ли они быстро променять этот статус, чтобы быстро увести деньги. 20 лет были честными людьми, а вдруг стали мошенниками. Все ли мы готовы пожертвовать своим социальным статусом, своим добрым именем ради чего-то? Почему же эти люди пошли на такой риск? Данная политика стимулирует людей на неправильные поступки», — возразила бы им тогда вице-президент АРБ Лариса Санникова .

А председатель комитета ТПП по финансовым рынкам и кредитным организациям Владимир Гамза продемонстрировал показательную статистику существования в современной России банковского сектора. Так, только за первый год его жизни — 1992-й — было создано 2 тыс. банков, то есть тогда открывалось по пять новых кредитных организаций в день. Всего же за первые 6 лет появилось 2968 банков. Но к 1 июля 2013 года (тогда в Банк России пришла новая администрация во главе с Набиуллиной) из них оставался только 981 банк. «Остались те самые банки, которые прошли все кризисы, которые более-менее сохранили нормальную работоспособность после всех этих кризисов, имели устойчивую клиентуру. Казалось бы, ЦБ должен направить все свои усилия, чтобы помочь этим банкам, вышедшим из тяжелых битв с кризисами, восстановиться и оказывать клиентам помощь в развитии бизнеса», — заявил Гамза. Но вместо этого, по его словам, началась политика «очистки от якобы криминальных» банков. «А на самом деле ликвидация национального частного банковского сектора», — добавил эксперт. Так что четыре года плодотворной работы Набиуллиной на посту главы ЦБ лишили лицензии еще 399 банков, то есть 41% из тех, которые были к моменту ее прихода. «В результате всей этой политики с 1992 года мы создали огромное количество непонятных банков, из которых ликвидировано 82 процента. Зачем мы это делали?» — пожимал плечами Гамза.

По его мнению, в выигрыше остаются только госбанки, объем активов которых приближается к 80%, еще 15% приходится на иностранные кредитные учреждения. «Легко можете посчитать, какова доля национальных частных банков. Думаю, вскоре у нас останутся государственные и иностранные банки», — уверен эксперт. Гамза отметил, что отзыв лицензии у банков должен проходить исключительно через суд. «Почему-то ЦБ сам милует, наказывает, что хочет, то и делает. Наказать можно только через суд», — подчеркнул он.

С ним согласен и Делягин, уверенный в том, что государство спасает собственный сектор, а в итоге страна придет к советской модели, когда госсектор будет едва разбавлен иностранными участниками. «Инвестиции в этой системе координат могут осуществлять только иностранцы, потому что глобальный бизнес хороший и сильный, поэтому российское государство должно ему служить», — сказал директор Института проблем глобализации.

09.04.2018 \ Интервью

Советник президента по экономическим вопросам, академик РАН Сергей Глазьев назвал монетарные власти России "денежными фетишистами". Центробанк , по мнению Глазьева, забрал почти все деньги из российской экономики.

Запрос на экономические реформы очевиден. Ученые, экономисты, предприниматели обсуждают различные варианты развития событий и предлагают свои стратегии. Что из предложенного экспертным сообществом войдет в "дорожную карту", мы узнали у советника президента по экономическим вопросам, академика РАН Сергея Глазьева.

Сергей Глазьев: Все ощущают приближающееся время выбора, каким путем дальше будет идти развитие нашей экономики. Будущее целиком зависит от тех решений, которые будут приниматься сейчас. Мы, как специалисты в экономической науке, не видим перспектив для продолжения нынешней макроэкономической политики, их просто нет. Даже того, что удалось сбить инфляцию путем замораживания спроса и за счет снижения доходов населения - всем специалистам понятно, что это нельзя назвать успехом, поскольку от этого не происходит ни роста инвестиций, ни роста спроса.

Мы можем находиться в стагнационном депрессивном состоянии до очередного шока, который неизбежно последует, потому что платой за столь грубое и примитивное сжатие конечного спроса и ограничение количества денег, высасывание денег из экономики, напомню, что Центральный банк забрал практически все деньги, которые были эмитированы предыдущим руководством ЦБ, 8 трлн рублей изъяты из экономики. И в ближайшие три года Центральный банк заявил о том, что и дальше будет изымать деньги из экономики посредством двух инструментов: это депозиты, где коммерческие банки смогут хранить свои деньги под достаточно высокий процент, близкий к ключевой ставке, и облигации, тоже достаточно высокодоходные.

То есть Центральный банк создает таким образом искусственный барьер, который мешает перетоку денег из финансового сектора в реальный. Зачем брать на себя риски, если можно просто положить свободные деньги в Центральный банк, и за счет печатного станка он вам выдаст проценты.

Платой за такую примитивную политику является резкое падение инвестиционной активности, которую мы наблюдаем уже четыре года подряд. В этой ситуации неизбежно нарастание технологического отставания, мы и так отстаём технологически от передовых государств. Даже уже и от соседних стран. Технологическое отставание влечет за собой падение конкурентоспособности, падение конкурентоспособности ведет к девальвации рубля, девальвация рубля вызывает новую инфляционную волну. Мы на эти валютные грабли наступали уже много раз, расшибли большую часть нашего научно-технического потенциала, огромное количество людей уехало с идеями, которые реализуют в других странах, по банальной причине - потому что нет денег.

Как говорил премьер, держитесь. Но бизнес держаться не желает, умы держаться не желают без денег, они покидают страну. Мы видим сегодня выпускников Московского университета по ключевым факультетам - в информационных технологиях, в биоинженерии, - практически поголовный отъезд за границу из-за того, что наша финансово-экономическая система не предоставляет молодым специалистам, инженерам, ученым, предпринимателям доступа к кредитным ресурсам. А без кредита не может быть экономического роста, потому что кредит - это механизм авансирования роста в современной экономике, а процент за кредит - это налог на инновации.

В ситуации, когда наш Центральный банк искусственно создал кредитный голод и остановил практически трансмиссионный механизм банковской системы, в том числе государственные банки сегодня не инвестируют особенно в экономику, доля инвестиций в реальный сектор не превышает 5% активов наших коммерческих банков

Ю.П.: Но при этом они еще говорят о прибыли.

С.Г.: Это вторая проблема. В рамках проводимой политики мы не видим перспектив экономического роста. И те цели, которые поставил президент, обеспечить повышение объема экономической активности в 1,5 раза в течение шести лет, в рамках макроэкономической деятельности, денежно-кредитной политики, которая сегодня проводится, реализовать невозможно. Что, собственно говоря, признает правительство, признают апологеты этого экономического курса, доказывая, что мы будем развиваться на 1-2% в год. Но возможности для рывка, о котором говорит президент, есть. Они очевидны.

Ю.П.: Можно их обозначить?

С.Г.: Конечно, мы предлагаем реализовать смешанную стратегию развития из нескольких составляющих. Первая составляющая - это опережающий рост нового технологического уклада и модернизация экономики на его основе. Базовые направления этого нового технологического уклада, который формирует современную технологическую революцию, сегодня хорошо понятны. Они растут с темпом от 20 до 80% в год, в среднем этот уклад растет с темпом 35% в год, становясь мощнейшим локомотивом экономического роста. Это нано-технологии, биоинженерные технологии, информационно-коммуникационные технологии, аддитивные технологии.

Благодаря внедрению этих технологий, идет резкое повышение эффективности производства, снижаются издержки, расширяются возможности производства новой качественной продукции. И если мы вкладываем деньги в этот новый комплекс технологии, которые обеспечат модернизацию всей экономики, то мы автоматически обеспечим экономический рост. Причем в этом ядре двузначные темпы, от 20 до 80% по разным направлениям ежегодного увеличения продукции и снижение инфляции, потому что внедрение этих новых технологий влечет снижение издержек. Скажем, переход на светодиоды означает экономию на электричестве в 10 раз, наноматериалы позволяют экономить металлы.

Ю.П.: Наши зрители, когда слышат слово "нано", вспоминают одно акционерное общество, которое в этом году вроде как собирается впервые за 10 лет выплатить дивиденды своему единственному собственнику - государству.

С.Г.: Не будем говорить о том, как в нынешней системе управления принимаются решения. Главная проблема - никто не отвечает за результаты работы. Мы видим сравнительные примеры. "Роснано" вложило деньги в завод по изготовлению поликристаллического кремния, в модернизацию этого завода. Завод сегодня лежит, почти миллиард долларов потрачен, американские партнеры поставили негодное оборудование, металлом, по данным Счетной палаты, но такой же завод в городе Запорожье на Украине за счет частных денег в 5 раз меньшего объема процветает, дает гигантские прибыли. Поэтому то, что в нашей системе управления нет механизма ответственности, не означает, что нельзя проводить политику развития.

Да, если мы хотим, чтобы политика развития была эффективной и действенной, надо чтобы люди, которым доверяются государственные деньги, полномочия, отвечали за результаты своей работы. Если провальные результаты, это не значит, что провальное направление. Нанотехнологии сегодня совершают революцию в инженерии, в конструкционных материалах, в электротехнике. И объем применения нанотехнологий в среднем расширяется в передовых странах на 35% в год. А мы как производили светодиоды в лабораторных условиях, так сегодня и продолжаем их импортировать, занимаясь только упаковкой.

Это, конечно, неэффективное управление, для преодоления этой неэффективности необходимо вводить механизмы жесткой персональной ответственности за результаты работы. А для этого необходимо стратегическое планирование, которое будет охватывать и целевую программу модернизации экономики на базе нового технологического уклада. Это первая стратегия.

Вторая стратегия, мы ее называем динамическое наверстывание. Она менее концентрирована, она касается тех производств, где мы близки к передовому техническому уровню, где нам необходимы просто деньги, долгосрочные кредиты для того, чтобы профинансировать активизацию нашего научно-технического потенциала, выведя соответствующие отрасли экономики на передовой уровень конкуренции. Например, авиационная промышленность. Мы за последние 20 лет забросили эту отрасль, гражданское самолетостроение. Имея всю линейку самолетов, всех типоразмеров, классов, мы сегодня летаем на иностранных. Чем они лучше?

Могу сказать, что 20 лет назад они ничем не были лучше. Наши Ту-204, Ил-96, на котором летают правительственные чиновники, и по безопасности, и по эффективности, по шумам, по всем показателям не уступают зарубежным. Нам не удалось выйти на правильный масштаб производства. Почему? Потому что та же самая политика денежных властей не позволила создать механизмы долгосрочного кредита для покупки самолета. Во всем мире самолеты покупаются банками. Для банка это инвестиции. Банк покупает самолет и передает в лизинг авиакомпании. Очень редко мы можем видеть ситуацию, когда авиакомпания напрямую покупает самолет, потому что авиакомпания работает на издержках по эксплуатации самолетов. А инвесторами является крупный капитал, банки.

Довольно странным образом получается так, что наши банки, российские, государственные банки в том числе, вместо того, чтобы покупать отечественные самолеты и организовывать лизинг этих самолетов для российских авиакомпаний, покупают импортные и отдают тем же компаниям, которые банкротятся, скажем "Трансаэро", несмотря на государственную поддержку, образом, и мы еще несем убытки. Плюс к этому Евразийская комиссия с подачи российского члена совета этой комиссии принимает решение о предоставлении льгот по ввозу иностранных самолетов, которые освобождены и от НДС, и от импортных пошлин. И объем субсидий, которые мы предоставляем за счет государства под импорт самолетов, достиг уже 5 млрд долларов.

Поэтому при такой политике, когда мы своим самолетостроителям кредиты не даем, и российские госбанки их не покупают, а вся мощь государства в лице банковского сектора плюс еще льготы по ввозу импортной техники идут в ущерб отечественному авиастроению. То есть это пример политики не просто провальной, а вредительской, я считаю. Если бы мы соориентировали финансовые потоки, которыми государство управляет, на поддержку своей авиатехники, я вас уверяю, мы бы летали уже давно на российских самолетах.

А что такое самолетостроение? Это отрасль с рекордным мультипликационным эффектом. 1 рубль, который мы тратим в производстве самолетов, десятикратно расширяется по всем технологическим цепочкам. Это кооперация тысяч предприятий. Это конструкционные материалы, и двигатели, и авионика и так далее.

Динамическое наверстывание - это вторая стратегия. Таких отраслей, как самолетостроение, может быть не так много, но они все с огромным мультипликационным эффектом, где мы близки к передовому мировому уровню. Наконец, третье направление, чем правительство у нас пытается заниматься, это догоняющее развитие. Скажем, промышленная сборка иностранных автомобилей. Считается, что мы сами уже не в состоянии производить качественные, мирового уровня автомобили, поэтому мы приглашаем иностранные корпорации, которым даем определенные преференции, и они за нас собирают с какой-то локализацией самолеты, которые продаются в России.

Наконец, четвертое направление, о котором бесконечно говорят, - это импортозамещение и повышение добавленной стоимости на базе нашего сырья. Ни для кого не секрет, чем продавать нефть, лучше заниматься нефтехимией, мы на 1 тонну нефти будем получать выручки в 10 раз больше за счет нефтехимии, чем продавая сырую нефть. То же самое касается газа, дерева и так далее. По всем сырьевым товарам, большую часть которых мы экспортируем, выгоднее производить продукцию с высокой добавленной стоимостью, сбыт которой не упирается в квоты ОПЕК, и который, в принципе, не ограничен.

Ю.П.: Почему это не делается?

С.Г.: Потому что очень мощные силы сформировались в нашей экономике, в России и за рубежом, которые лоббируют сохранение нынешней макроэкономической политики. Эта политика примитивна, она архаична, она не соответствует мировому опыту. Потому что мир уже 100 лет работает на фиатных деньгах, никто в мире не занимается сокращением денежной массы ради подавления инфляции, это считается абсурдом. Наоборот, во всех ведущих странах мира задачей властей является расширение денежного предложения в целях стимулирования экономической активности, роста инвестиций, повышения занятости и так далее.

Посмотрите политику ФРС США или Народного банка Китая, методы разные, но цели одинаковые. Деньги - это инструмент. Но у нас наши горе-монетаристы из денег сделали фетиш. То, что у нас вытворяют денежные власти с деньгами, это фетишизация денег, которая становится самоцелью. У нас самоцель всей экономической политики - повысить цену денег. Что такое снижение инфляции? Это повышение цены денег. И политика очень примитивная в этой связи. Они к деньгам относятся как к товару, как к некоему аналогу золота, и считают, что чем меньше мы этого товара выбрасываем на рынок, тем он будет дороже. То есть чем меньше будет денег, тем больше будет их покупательная способность и ниже инфляция. Кажется, так примитивно просто. Но дьявол кроется в деталях. И простота здесь хуже воровства. Это очевидно.

Еще раз подчеркну, деньги - это инструмент, а не золотые слитки в современной экономике. Во-вторых, главным фактором снижения инфляции является не сокращение количества денег, а повышение эффективности производства, снижение издержек, создание новых технологических возможностей, и научно-технический прогресс в современном мире одновременно и главный фактор роста экономики, и главный фактор снижения инфляции. Поэтому если мы правильно вкладываем деньги для того, чтобы добиться внедрения новых технологий, нужно провести инвестиции, нужно профинансировать инновации, провести НИОКРы, и только спустя некоторое время, вы получите отдачу, если пройдете сквозь долину смерти, где гибнет 90 с лишним процентов всех научно-технических идей.

Так вот, все это прохождение по жизненному циклу продукции приносит прибыль уже только на фазе масштабного коммерческого производства. А до этого необходимо тратить деньги. Выводить товар сначала на опытные образцы, совершенствовать его в зависимости от требований рынка, создавать опытные производства и за это время приходится тратить довольно большие деньги, которые в совокупности составляют инициирующий импульс, необходимый для вывода любого нового товара на рынок. Все это делается за счет кредита. Нигде в современном мире новые технологии не создаются за счет собственных денег бизнесменов, они всегда берут кредиты, делят риски с банками, банки делят риски с государством, поэтому в любой успешно развивающейся стране мира идет целевое управление денежными потоками. И кредитная эмиссия является важнейшим инструментом авансирования экономического роста.

Ю.П.: Услышат эти доводы?

С.Г.: Я уже упомянул, что этой политике противодействуют те, кто заинтересован в сохранении нынешнего статус-кво. Кто заинтересован в этом денежном фетишизме, кто получает сверхприбыль на дорогих деньгах? Оглянитесь вокруг. Эксперты говорят о том, что снижается прибыль. Но она же не везде снижается, у спекулянтов она растет. Первый бенефициар, как сейчас модно говорить, этой политики - спекулянты на Московской бирже. Они ничего не делают, кроме как манипулируют курсом рубля и движением ценных бумаг. Центральный банк ими не занимается, он бросил рубль в свободное плавание. А если что-то свободно плавает в рынке, движением этих денег управляют те, кто формирует течение. А течение на денежном рынке формируют крупные спекулянты, которые имеют доступ и к инсайдерской информации, и влияют на саму политику Московской биржи. И плюс Центральный банк для того, чтобы этих спекулянтов удержать на рынке, чтобы они не ушли и не обрушили рубль, обеспечивает им сверхвысокую доходность по российским инструментам, включая облигации самого Банка России.

Получается, что мы для того, чтобы ублажать спекулянтов, которые могут раскачать рынок и снова обрушить рубль, гарантируем доходность 20-40%, так называемый "кэрри трейд". То есть мы искусственно удерживаем спекулянтов на рынке за счет гарантированно сверх высокого дохода. Что является источником этого дохода? Тот самый национальный доход страны, который должен был идти на инвестиции. Вместо этого он идет в карманы спекулянтов. Пикантность еще заключается в том, что среди этих спекулянтов 70% иностранцы. В основном те самые американцы, которые против нас вводят санкции и продолжают вести гибридную войну на уничтожение. Вот первая группа бенефициаров, она видна невооруженным взглядом.

Вторая группа тоже не прячется. Посмотрите рапорты российских государственных банков. Сбербанк получил сумасшедшие прибыли. Почти триллион рублей. За счет чего? Это же выкачка денег из реального сектора экономики. Когда банк дает деньги в кредит предприятию за процент, который превышает рентабельность, это означает, что он высасывает из предприятия оборотные средства. Через проценты за кредит уходят и заработные платы, которые не растут. Чтобы удержаться на плаву, приходиться экономить на всем.

Поэтому с одной стороны, банки отсасывают деньги из реального сектора экономики, дестимулируют экономическую активность и угнетают экономический рост, делают его невозможным, потому что ни один здравомыслящий бизнесмен не станет брать деньги в банке за процент, который превышает ожидаемую норму прибыли. Поэтому сначала схлопываются инвестиции, потом сокращается оборотный капитал, и предприятия садятся на мель.

А дальше начинается банкротство и перераспределение собственности. В принципе здоровые предприятия оказываются жертвами этой денежной политики сверхвысоких процентных ставок. Поэтому банкиры всегда заинтересованы в дорогих деньгах. Потому что банковская маржа позволяет им, в сущности, из воздуха, точнее, за счет оборотных средств производственной сферы получать сверхприбыли. И абсурдность ситуации заключается в том, что наши государственные банки сегодня являются абсолютными лидерами в мире по величине банковской маржи.

Банковская маржа в Японии, Европе и Америке отрицательная сегодня. Японские банки субсидируют промышленность, также и в Европе. А Центральные банки поддерживают эти коммерческие банки, которые иначе просто бы лопнули. Я вас уверяю, что если бы руководство Банка России переместить в Японию, японская экономика бы моментально остановилась. Она просто бы рухнула. То же самое в Европе.

В других странах мира деньги используются как инструмент финансирования инвестиций через долгосрочные кредиты. И целью денежной политики, если мы вспомним классика, является создание условий и обеспечение роста инвестиций. Сегодня какую страну ни возьмете - Китай, Корею, Японию, Европу - все озабочены одним - ростом инвестиций в принципиально новые технологии, которые совершают технологическую эволюцию и обеспечивают тот самый прорыв к новому технологическому укладу на новую волну экономического роста. Мы видим эту волну Кондратьева, которая сейчас уже набирает силу. Об этом говорит и президент. Научное сообщество и бизнес понимают, как эти цели достигнуть.

Я сказал четыре стратегии, по каждой из этих стратегий двузначные темпы роста. Рост нового технологического уклада 30% в год в среднем. Динамическое наверстывание, скажем, переход на отечественные самолеты, это увеличение выпуска продукции в разы в этой отрасли, которая потянет за собой другие. Повышение степени переработки сырья - тоже в разы увеличение объема продукции. То есть у нас сегодня нет ограничений в экономике ни по сырью, ни по научно-производственному потенциалу, ни по мощностям, половина из которых стоит из-за того, что нет денег на оборотный капитал, нет кредитов, ни по интеллектуальному потенциалу, который уезжает за границу.

Ю.П.: Нет самого главного - здравой политики.

С.Г.: Потому что эти силы, которые заинтересованы в дороговизне денег, в том, чтобы не было никакой ответственности, они блокируют все цели, которые ставит президент. Например, они дружными рядами добились блокирования закона о стратегическом планировании. Ведь для того, чтобы реализовать политику развития, необходимо внедрять механизм ответственности. Каждый субъект управления должен четко понимать, что он должен делать и отвечать за достижение результатов.

Например, государственные банки, о которых мы говорили. У них задача прибыль получать? Нет. У них задача обеспечивать кредитование развития экономики. Для этого их государство и держит. А что происходит? Трансмиссионный механизм, который определяет смысл банков в экономике, которые обеспечивают превращение сбережений в инвестиции, у нас политикой Центрального банка просто полностью отключен и заблокирован. Банки превратились в конторы по отсасыванию денег из реального сектора, перекачиванию их в спекулятивный сектор и вывод за границу. Поэтому мы теряем по 100 млрд долларов каждый год, и считается, что это плата за макроэкономическую стабильность, которая кончится очередным наступлением на грабли, о которых мы говорили.

Они дружными рядами добились того, что закон, который был принят по инициативе президента четыре года назад, о стратегическом планировании перенесен на этот год. Но в этом году пока никто не говорит, что его нужно запускать, по нему нужно учиться жить, нужно эти стратегические планы принимать и отвечать за их исполнение. Специнвестконтракты, о которых говорил президент, очень перспективный инструмент макроэкономического развития этого же стратегического планирования. Потому что планирование в современных условиях - это не директивные планы, которые раньше формировались в Госплане, это результат переговоров между государством и бизнесом с участием науки, чтобы наука помогала определять эти стратегические приоритетные направления экономического развития, где можно получить колоссальную отдачу с двузначными цифрами роста.

Научное сообщество вместе с бизнесом и под руководством государства формирует индикативные планы, которые оформляются специнвестконтрактами, к которым президент призывал перейти еще 4 года назад. В этих специнвестконтрактах бизнес берет на себя обязательства внедрять новые технологии, создавать рабочие места, расширять выпуск продукции, поднимать эффективность, а государство берет на себя обязательство предоставлять для этого соответствующие макроэкономические и местные региональные условия, включая и кредитование этих проектов. И все несут свою долю ответственности. Бизнес будет обязан вернуть все льготы, если планы нарушены. А государство обязано компенсировать убытки, если не будет делать то, за что взялось. Эта ткань специнвестконтрактов как раз должна определять механизм индикативного планирования.

Ю.П.: Это тоже заблокировано?

С.Г.: Этого сейчас практически нет. Более того, инструментом поддержки этих специнвестконтрактов будет так называемый специальный инструмент рефинансирования. Это льготные кредиты, которые Центральный банк должен был создавать и через специальный канал рефинансирования коммерческих банков под гарантии правительства доводить до реального сектора. Согласно документу основных направлений денежно-кредитной политики, этот канал объявлен ненужным, он ликвидируется, и вместо него будут депозиты и облигации Центрального банка, которые будут, как я уже говорил, отсасывать деньги из экономики, а не вливать их.

Ю.П.: Можете доступным языком нашим зрителям объяснить, как можно нивелировать эту проблему с падением доходов?

С.Г.: Я считаю, что инструментом сборки новой экономической политики должен стать тот самый закон о стратегическом планировании, который был принят по инициативе президента, и для которого необходимо нам сегодня с помощью Академии наук завершить разработку научно-технологического прогноза. Опять же с помощью Академии наук сформировать пространственную схему размещения производительных сил на перспективный период, определить приоритетные направления. И дальше, вовлекая в совместную работу бизнес-ассоциации и крупные корпорации, опираясь на госкорпорации, развернуть механизм реализации этих приоритетов в целевых программах, специнвестконтрактах, системах государственных закупок.

То есть весь инструментарий экономической политики сориентировать на рост инвестиций в перспективных направлениях научно-технического прогресса. Необходимо привести денежную политику в соответствие с современностью, исходя из того, что деньги - это инструмент кредитования, а не фетиш в виде золотых монет, над которыми Кащей чахнет. Надо у Кащея отобрать эту функцию денежной политики и подчинить денежную политику задачам финансирования экономического развития, прежде всего, того технологического прорыва, о котором говорил президент.

Есть одна сложность принципиальная, это механизм ответственности. Люди, которые в этой системе управления придут на смену нынешним чахнущим Кащеям, должны быть компетентными, должны разбираться в закономерностях современного экономического развития, должны обладать опытом управленческой работы и должны быть готовы взять на себя личную персональную ответственность за то, что целевые деньги, которые будут направлены на финансирование инноваций и инвестиций, в модернизацию, не будут украдены, не исчезнут, а будут потрачены в соответствии с теми целями и задачами, которые зафиксированы в стратегических планах и поддержаны специнвестконтрактами и индикативными планами.

В действительности все не так сложно. Что касается научно-технического прогноза, считайте, что он есть у Академии наук. Мы над ним работаем все эти годы. Вопрос только в его актуализации. Юридические формы для этого есть. Это специнструмент рефинансирования, это Закон о стратегическом планировании, специнвестконтракты, то есть формы тоже отработаны. Вопрос упирается в самую легкую задачу - организовать денежный поток. Потому что вырастить новое предприятие, создать или разработать новую технологию - это дело сложное, и не всякую технологию мы сможем сегодня разработать, и не каждый это может сделать.

Как говорил Владимир Ильич, мы дожили до ситуации, когда любая кухарка может управлять Центральным банком. Это люди, которые не разбираются в законах экономического развития, за душой у которых нет никаких научных достижений, нет авторитета в научном сообществе, а есть только примитивные догматические представления, за которыми они прячутся от ответственности. Ответственность - это главный элемент, которого нам не достает в системе управления, и внедрение которого будет сопряжено с политической волей.

Для того чтобы выполнить президентскую установку прорыва на передовой уровень экономического развития, нужны люди, которые возьмут на себя личную ответственность именно за реализацию этого прорыва. Не просто за макроэкономические индикаторы, какая будет инфляция, а за достижение конкретных целей развития экономики. Для этого требуется сочетание компетентности, профессионализма и ответственности. Если такую новую управленческую команду удастся собрать, то я вас уверяю, что мы выйдем на темпы экономического роста не менее 8% в год уже через год. Правительство Примакова и Геращенко показало, как это можно делать. Они фактически за три месяца вывели экономику из штопора, и она росла с темпом 1% в месяц. Это значит, 15% в год.

Ю.П.: То есть прецедент в истории страны уже был.

С.Г.: Мы участвовали в этой работе. Академия наук напрямую не то, что подставила плечо правительству Примакова и Геращенко, а она была востребована, и мы вместе формировали планы, мы обсуждали механизмы, страховали, если что-то пойдет не так. Для этого и нужна ответственность.

Ю.П.:. Борьба будет жесткой в эти дни, недели до определения нового вектора развития страны, потому что те, о ком вы говорили, им есть что терять.

С.Г.: Война в наших условиях - это больше, к сожалению, не выяснение смыслов. То, что сегодня в общественном сознании происходит, это некая мистификация. Они делают спектакль, где есть одни герои с одной точкой зрения и другие герои с другой точкой зрения. Они с одной стороны пытаются создать условия для экономического роста, мы - с другой. То есть две точки зрения. Может, три. И каждая из них имеет право на существование.

Создается впечатление, что нет такого понятия "экономическая наука", нет вообще знания о том, как развивать экономику, нет мирового опыта, а есть какие-то философы в одном лагере, философы в другом лагере, они спорят о том, как добиться лучшего результата в целях общего блага, и вопрос упирается в выбор между идеями. На самом деле, нет. Это вопрос выбора интересов. В чьих интересах проводится экономическая политика.

Если она должна проводиться, как декларирует президент Путин в интересах развития экономики, в целях совершения экономического рывка, нам нужны знания. Нам нужны и Академия наук, и бизнес, и технологии, и управление развитием. А если нас все устраивает, и партия статус-кво побеждает, которая говорит: все эти ваши рассуждения по поводу развития и рывка - это некое оторванное от реальности пожелание, мы тут на месте будем делать то, что умеем. А что они умеют? Они умеют выкачивать деньги из реального сектора и рассовывать через спекуляции по своим карманам.

Если эта публика и дальше будет находиться при управлении, то никакого управления не будет, потому что никакого управления им не надо. Они не хотят брать на себя ответственности, даже с задачами, которые ставит глава государства, не соглашаются, их саботируют. То есть вместо реальной работы, вместо выяснения путей управления экономическим развитием, создания путей управления экономическим развитием идет демагогия.

Ю.П.: То есть это осмысленно делается?

С.Г.: Да! Демагогия, которая пытается представить все дело так, что есть разные точки зрения. Два юриста - три точки зрения. В экономике на самом деле все легко считается. Особенно, если мы имеем дело уже со сложившимися траекториями развития, с международным опытом, и помним свой собственный опыт. Экономика любит счет, и мы можем на цифрах показать, что те задачи, которые поставил президент Путин, абсолютно реальны. Мы можем добиться даже более высоких темпов роста, если будем опираться на понимание закономерностей экономического развития и механизмов стимулирования и поддержки экономического роста через создание эффективной и ответственной системы управления.

Советник президента прокомментировал основные постулаты нового проекта Банка России

Не так давно совет директоров ЦБ опубликовал на официальном сайте многостраничный проект «Основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики на 2017 год и период 2018 и 2019 годов». «МК» проштудировал его вместе с советником президента Сергеем Глазьевым, который согласился прокомментировать главные постулаты документа.

Сергей Глазьев

Оно основано на мнении об избыточности долговой нагрузки в экономике. В проекте написано: «Необходимо, чтобы снижение рыночных процентных ставок в номинальном выражении не опережало замедление инфляции и инфляционных ожиданий, поддерживая сберегательную активность и одновременно сдерживая склонность к заимствованию в экономике, в том числе ограничивая нежелательное повышение долговой нагрузки». При этом авторы не понимают, что чрезмерное повышение долговой нагрузки для большинства секторов экономики было вызвано не увеличением займов, а повышением процентных ставок, сделавших многие ранее успешные предприятия неплатежеспособными.

В этой связи все утверждения о «сохранении сдержанной кредитной активности» выглядят как циничное издевательство над утопающими, которым после посадки судна на мель отказывают в предоставлении плавательных средств.

В настоящее время отношение объема выданных кредитов к объему ВВП в российской экономике составляет 42%, что в несколько раз ниже, чем в передовых странах. Если исходить из реальной потребности простого воспроизводства экономики, то следует признать, что объективно обусловленный спрос на кредиты удовлетворяется не более чем на половину, а в некоторых отраслях не удовлетворяется совсем. В этом заключается главная причина недогруженности производственных мощностей, незначительности импортозамещения и прекращения экономического роста.

Последний перешел в рецессию после резкого скачка ключевой ставки. Предприятия принуждались к возврату кредитов, свертыванию производства, инвестиций, с одной стороны, и к повышению цен с целью оплаты повышенных процентных ставок - с другой.

Теперь цитата из «Основных направлений...» о рубле. «Режим плавающего валютного курса… формирует стимулы к правильной реакции всех участников экономических отношений на изменение внешних условий, обеспечивая оптимальную подстройку к ним экономики».

О какой «правильной реакции» говорят авторы? О перетоке денег на валютный рынок, объем операций на котором вырос впятеро и более чем на порядок превысил уровень экономической активности? Об отказе от инвестиционных проектов вследствие двукратного удорожания импортного оборудования? О долларизации экономики в связи с невозможностью планирования торговых операций в рублях и обесценения рублевых сбережений? Если под «оптимальной подстройкой» понимается бегство от рубля, падение и без того недостаточных для воспроизводства экономики инвестиций, то приходится констатировать явную неадекватность понимания целей макроэкономического регулирования в Банке России.

Предприятия рассматривают непредсказуемость курса рубля как главный негативный фактор, порождающий неопределенность и угнетающий любую деловую активность.

Абсурдным является утверждение, что «элементом смягчения влияния негативных внешних факторов на экономику остается плавающий валютный курс рубля». В действительности свободно плавающий курс рубля не смягчает, а многократно усиливает действия внешних факторов.

Наоборот, в таком режиме спекулянты усиливают действие шока, используя любые колебания внешнеэкономической конъюнктуры для раскачивания валютного рынка с целью извлечения сверхприбыли.

Данный пассаж является негодным оправданием дальнейшего сохранения свободного плавания курса рубля в интересах валютных спекулянтов, который делает невозможным поддержание необходимой для диверсификации экономики инвестиционной активности, а следовательно, и избавление от сырьевой зависимости.

Наконец, режим свободного плавания курса рубля стал главным фактором инфляции и дестабилизации российской экономики, повергшим ее в стагфляцию. По сути дела, Банк России отдает курсообразование международным спекулянтам, контролирующим Московскую биржу.

Не исключено, что наблюдаемый в последние месяцы повышающий тренд курса рубля вскоре сменится его искусственным обрушением, как это было сделано в 2014, 2008, 1998 годах.

Далее: «Стратегия таргетирования инфляции (она была объявлена ЦБ в самом конце 2013 года. - «МК») в наибольшей степени подходит для России на современном этапе, особенно в условиях неблагоприятной и изменчивой конъюнктуры мировых рынков, ограниченного доступа российской экономики к внешнему финансированию».

Политика «таргетирования» не может достичь своих целей, поскольку включает в себя искусственное завышение процентных ставок, ухудшение условий и сокращение кредита, ну и свободное плавание курса рубля. Первое влечет падение инвестиций и производства, его деградацию, повышение издержек и, следовательно, снижение покупательной способности денег. Второе передает курсообразование международным спекулянтам, которые раскачивают курс, вызывая инфляционные волны. Поэтому переход к «таргетированию» инфляции повлек не ее двукратное снижение, как планировал ЦБ, а, наоборот, двукратное повышение, как и следовало ожидать.

Имея по объективным ресурсным показателям возможность расти с темпом до 8% в год, российская экономика была сбита с этой траектории. Общий ущерб от этой политики оценивается около 20 трлн рублей непроизведенного ВВП, 3 трлн рублей несделанных инвестиций, более 10 трлн рублей недополученных населением доходов.

В ЦБ не понимают смысла проводимой во всем мире денежно-промышленной политики, которая ориентирована на стимулирование инвестиций в обновление и модернизацию производственной сферы на основе опережающего роста нового технологического уклада и сопровождается количественным смягчением, отрицательными процентными ставками и дефицитными бюджетами, финансируемыми за счет целевой денежной эмиссии.

- В проекте есть такой посыл: «В предстоящие три года будет наблюдаться избыток ликвидности». Вы согласны?

Все это сродни утверждению об избытке продовольствия в голодающей стране, население которой не может приобрести необходимые продукты вследствие завышения цен монополистами и государством.

Если исходить из потребностей простого воспроизводства экономики, то объективно дефицит ликвидности составляет не менее 5 трлн рублей, которые были изъяты после перехода к политике «таргетирования» инфляции. К этой сумме следует добавить $200 млрд, выплаченных иностранным кредиторам после введения антироссийских санкций.

Значительный объем денежной массы был перераспределен административным образом вследствие лишения лицензий множества коммерческих банков, «докапитализации» и «санации» некоторых из них, а также выплат гарантированных компенсаций вкладчикам, в том числе за счет кредитной эмиссии ЦБ в адрес Агентства по страхованию вкладов (по оценкам, за 3 года не менее 3,5 трлн рублей).

Тем самым, отвергая необходимость восстановления монетизации экономики по рыночному и бюджетному каналам, ЦБ проводит денежную эмиссию волюнтаристским образом, покрывая за счет нее брак (ненадлежащий надзор) в своей работе.

В целом переход к расширенному воспроизводству экономики невозможен без ее нормальной монетизации за счет внутренних источников, уровень которой по мировому опыту должен быть не менее 80% ВВП. Однако проект «Основных направлений...» предусматривает сохранение монетизации на нынешнем уровне, явно недостаточном.

И еще. Инфляция в России имеет преимущественно немонетарный характер. Об этом, в частности, свидетельствует то обстоятельство, что суммарный прирост денежной массы в российской экономике за 2000–2015 годы был многократно выше, чем размер суммарной инфляции.

- При этом, по замыслу ЦБ, «основными инструментами денежно-кредитной политики станут депозитные аукционы».

Я считаю, они будут работать на увеличение существующего дефицита ликвидности, следствием чего станет дальнейшее искусственное сжатие денежной массы со всеми вытекающими последствиями: падение производства и инвестиций с параллельным обесценением покупательной способности денег, т.е. инфляцией.

Использование данного инструмента в качестве основного означает отсечение кредита от производств с рентабельностью ниже ставки процента по депозитам ЦБ. Поскольку ее планируется привязать к ключевой ставке, которую предлагается сохранять на относительно завышенном уровне, обрабатывающая промышленность, агропромышленный комплекс, строительство, транспорт окажутся отрезанными от кредита.

Тем не менее в документе справедливо признается, что динамика банковского кредитования и соответствующее увеличение денежной массы представляют собой производную от потребностей экономики.

Очевидно, что в нынешней ситуации низкий спрос на деньги является в первую очередь результатом запретительно высокого уровня процентных ставок, который значительно превышает средний уровень рентабельности по отраслям, а также снижения внутреннего спроса - в решающей степени вследствие девальвации рубля. Естественно, это не дает возможности использовать «дорогие» деньги в экономике. Снижение процентных ставок автоматически повлечет повышение востребованности кредитов и будет способствовать финансированию инвестиций за счет банковского кредитования.

С момента начала в 2014 году «умеренно жесткой денежно-кредитной политики ЦБ» интенсивность банкротств предприятий резко возросла. Особенно пострадали заемщики, реализовывавшие долгосрочные инвестиционные проекты и ставшие банкротами вследствие одностороннего пересмотра условий кредита. Политика ЦБ по повышению процентных ставок провоцирует банки на рейдерские захваты имущества своих клиентов путем умышленного ухудшения условий их кредитования, что никак не может способствовать запуску устойчивого экономического роста.

Банк России проводит политику, следствием которой становится прогрессирующее технологическое отставание и снижение конкурентоспособности экономики, что влечет ее деградацию, высокий инфляционный фон и обнищание населения.

Сергей Глазьев является наиболее вероятным кандидатом в кресло главы Банка России, освобождающееся летом, Reuters со ссылкой на высокопоставленный источник. По данным агентства, кандидатура Глазьева устраивает и президента Путина, и премьера Медведева. До сих пор на этот пост первого зампреда ЦБ Алексея Улюкаева, бывшего министра финансов Алексея Кудрина, главу банка ВТБ24 Михаила Задорнова. В шорт-листе также мелькали имена заместителя председателя правления «Интерроса» Андрея Бугрова и главы Сбербанка Германа Грефа.

Сергей Глазьев буквально месяц назад общественность докладом, в котором утверждал, что данные президентом программные обещания выполнить невозможно по причине зависимости российской экономики от иностранных денег. «Эмитированные за последние 2 года [ФРС США] $1,5 трлн направляются на кредитование долговых пирамид и скупку реальных активов по всему миру», говорилось в докладе. Этот процесс, по мнению авторов документа, сопровождается организацией государственных переворотов и применением военной силы в отношении слабых, но богатых природными ресурсами стран.

Фамилия Глазьева мелькала среди кандидатов на пост главы ЦБ некоторое время назад, говорит чиновник из правительства. И его назначение не выглядит таким уж невероятным. Во-первых, Путин — любитель неожиданных решений. Во-вторых, все остальные кандидаты не устраивают двух первых лиц.

Алексей Кудрин, очевидно, не устраивает премьера: заняв пост главы ЦБ, он получит возможность «делать из правительства посмешище каждый день», говорит Forbes бывший крупный чиновник. У Михаила Задорнова, которого на этот пост продвигает глава ВТБ Андрей Костин, не самый простой характер, а Герман Греф и подавно имеет обыкновение «хлопать дверями», продолжает собеседник.

Алексея Улюкаева, назначение которого могло бы стать наиболее безболезненным с точки зрения преемственности денежно-кредитной политики, недолюбливает Путин, говорит экс-чиновник. К тому же Улюкаеву не очень удается управлять инфляционными ожиданиями — эксперты имеют собственное представление о том, какой будет инфляция, и не ориентируются в своих прогнозах на заявления и намеки Банка России, от имени которого чаще остальных выступает Алексей Улюкаев. Меж тем это ключевой навык при таргетировании инфляции.

Впрочем, Глазьев пока тоже не выглядит человеком, способным повлиять на мнение экспертов. По крайней мере его скандальный доклад получил совсем нелестные отзывы экспертов. В частности, глава «Роснано» Анатолий Чубайс в своем блоге: «Человек, который всерьез утверждает, что денежная эмиссия в США и Европе осуществляется с целью захвата по дешевке российских активов, если он здоров, может быть кем угодно, только не экономистом».

Опрошенных Forbes финансистов новость о возможном назначении Глазьева повергла в шок. Главный экономист АФК «Система» Евгений Надоршин сказал Forbes, что ожидал кого-то более близкого к финансовому сектору. «Мне всегда казалось, что его [Глазьева] специализация носит несколько иной характер», — сказал он. Еще один финансист, услышав новость о возможном назначении Глазьева на пост главы ЦБ, вздохнул («хорошо, что у меня нет банка») и предрек падение индекса РТС до 1000 пунктов в течение года.

Срок полномочий Сергея Игнатьева истекает в июне 2013 года. Он занимает это кресло уже третий срок подряд, и это последний разрешенный законом срок.

— Сергей Юрьевич, первый вопрос, который хотелось бы задать, по базовому указу, который подписал президент после своей инаугурации. Там стоит несколько очень серьезных задач: увеличение темпов роста экономики и попадание России в пятерку крупнейших экономических держав в мире. На ваш взгляд, насколько реалистичны такие цели для этих шести лет?

— Объективно эти цели абсолютно реалистичны. И, если бы реализовывали разумную стратегию развития нашей экономики, мы могли бы выйти на темпы 8% прироста валового продукта в год еще пять лет назад и не попасть в этот рукотворный кризис, который был вызван резким сжатием денежной массы и обрушением курса рубля и инфляционной волной.

Объективно наша экономика сегодня имеет очень мягкие ресурсные ограничения. Производственные мощности в обрабатывающей промышленности загружены на 60%. Если брать машиностроение и высокотехнологический сектор, то меньше, чем на 50%. Главная причина недогрузки этих мощностей заключается в крайней дороговизне кредита и невозможности его привлекать для поддержки оборотного капитала, поскольку себе дороже. Рентабельность в два-три раза меньше, чем процентные ставки, которые приходится платить. То есть, это искусственно созданное ограничение.

Второе ресурсное ограничение, которое обычно макроэкономисты имеют в виду, это труд, трудовые ресурсы. У нас осталось невыполненным еще указ президента 2012 года по повышению производительности труда. Рост производительности труда и увеличение загрузки производственных мощностей - это, в общем-то, одно и то же. Плюс, конечно, старая еще задача, которую ставил президент - создание 20 миллионов высокотехнологических рабочих мест.

В общем, с точки зрения использования трудовых ресурсов, мы имеем возможность поддерживать темпы роста не менее 10% в год, за счет повышения производительности труда и за счет ликвидации скрытой безработицы. На сегодняшний день, у нас оценка скрытой безработицы на предприятиях стабильно составляет около 20%. Добавлю к этому общий рынок труда с среднеазиатскими государствами, которые с нами входят в .

То есть, с точки зрения капитала производственного - нет ограничений. Возможности увеличения производства - практически в полтора раза. С точки зрения трудовых ресурсов, возможности увеличения минимум на одну треть.

Если брать сырьевые товары, то мы практически экспортируем сегодня три четверти наших сырьевых товаров, хотя могли бы сами их перерабатывать. Если брать современные технологии переработки, скажем, нефти, нефтехимии, древесины в целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности, то здесь возможности увеличения объемов производства в разы.

Ну, и научно-технический потенциал, еще один фактор роста. Приходится констатировать, что мы его тоже используем крайне вяло. У нас огромная миграция ученых и специалистов происходит, утечка умов оценивается в сотни тысяч человек. Это говорит о том, что мы его не востребуем.

То есть, по всем главным четырем факторам производства: капитал, труд, природные ресурсы, земля, и научно-технический потенциал - у нас нет ограничений для роста.

Поэтому те задачи, которые президент поставил, объективно абсолютно реальны. Более того, можем даже этот план перевыполнить. Если будет реализована стратегия опережающего развития, о которой тоже много говорят, но над ней не работают.

Закон о стратегическом планировании у нас был заморожен на три года правительством, оно оказалось не в состоянии его выполнить, видимо, квалификации не хватало. Вот сейчас эта отсрочка закончилась, и должны с 2018 года закон о стратегическом планировании внедрять.

Я бы предложил смешанную стратегию развития, которая вмещает в себя следующие составляющие. Первая - опережающий рост нового технологического плана. Это наноинженерная информационная коммуникационная технология, которая в мире растет с темпом, в среднем, 30 - 35% в год. Научно-технический потенциал у нас есть, и все сводится здесь к механизмам финансирования, инновациям.

— Как их финансировать?

— Это венчурное финансирование, это льготные кредиты, это государственные гранты посевные. Нужно брать на вооружение тот опыт, который сложился в мире за последние 40 лет, и который дает возможность ученым и инженерам реализовывать свои научно-технические идеи, проходя долины смерти, где бОльшая часть из них отсеивается, за счет внешних кредиторов и инвесторов, и где государство должно играть ключевую роль.

У нас, к сожалению, этот механизм не сработал. не оправдала своих ожиданий. Но это связано именно с тем, что отсутствуют в системе управления инструменты планирования. Деньги дают, предположим, а чиновники боятся. Если не будет отдачи - их проверит, возбудят уголовные дела, и известная история.

Поэтому надо принципиально менять подход государственных чиновников к управлению в сфере инновационных рисков. И здесь государственные льготы, кредиты, гранты должны реализовываться не с точки зрения финансового контроля, а с точки зрения объективных результатов, что за счет этого получим.

Так вот, здесь мы должны полностью загрузить наш научно-технический потенциал и создать ядро нового технологического уклада, которое дальше будет расширяться и проводить технологическую революцию, перевооружение во всей экономике. Это первая составляющая.

Вторая составляющая - мы называем экономическое наверстывание. Это что значит? Это в тех сферах, где мы имеем высокий научно-технический потенциал, чуть ниже мирового уровня, но нам необходимо и у нас есть возможность его доразвить до уровня мировой конкурентоспособности - это, прежде всего, атомная энергетика, это авиационная, ракетно-космическая промышленность.

Практически бОльшую часть машиностроения мы можем сегодня подтягивать к уровню мировой конкурентоспособности, за счет предоставления долгосрочных кредитов. И здесь главную роль должны, конечно, сыграть государственные банки. Которые сегодня управляют огромными деньгами, не имея никакой ответственности за их использование.

Государственные банки у нас перестали заниматься кредитованием производственных инвестиций, никто за это не спрашивают, и просто выжимают деньги из экономики.

Сверхприбыль госбанков формируется за счет выжимания оборотных средств предприятий. Они дают кредиты предприятиям, гражданам, краткосрочные, под проценты, которые превышают рост доходов населения, или рентабельность производственной сферы. Поэтому источником сверхприбыли того же является высасывание доходов население и оборотных средств предприятий, а также спекуляции.

— А можно заставить госбанки вести другую политику? или кто-то другой, если будет на посту главы Сбербанка, скажет: это нерыночные методы, мы так не можем, наша задача, как акционерного общества, зарабатывать прибыль.

— Если под рынком понимать базар, так сказать, где главный принцип «не обманешь - не продашь», ну, да, торговать там тухлой селедкой можно на рынке, получать за это деньги какое-то время. Но потом все окончится плохо. И точно так же у нас.

Возьмите мировой опыт. Пример финансирования экономического чуда в Японии, скажем. В основе лежали сбережения населения. через сберкассы собирало деньги у населения, и эти деньги передавались в Банк развития Японии, в жилищно-кредитный банк и еще там в экспортный, импортный банк. То есть, деньги, собираемые у населения, то, что делает Сбербанк, под контролем министерства финансов передавались в институты развития, как кредитные ресурсы. И уже институты развития эти деньги вливали в экономику.

Возьмите банк развития Бразилии, который тоже прекрасно справился со своей работой. Амортизационные средства предприятий собирались, вкладывались целевым образом в инвестиции через банк развития Бразилии.

На самом деле, любой государственный банк - он должен в современной экономике работать как институт развития. Не просто раздавать деньги, куда соблаговолит руководство, а действовать в соответствии с государственными приоритетами и вкладывать собираемые деньги в производственные инвестиции.

Об этом, кстати, господину Грефу может напомнить любой учебник для второго курса по денежно-кредитной политике. Где говорится, что главная функция банка - это трансформация сбережений в инвестиции. Это, так сказать, банковский так называемый трансмиссионный механизм. Любой студент это знает. Но наши денежные власти остановили этот трансмиссионный механизм.

В итоге, у нас банки прекратили заниматься кредитованием инвестиций. А зачем они тогда нужны? Для того, чтобы получать сверхприбыли для своих руководителей?

Так вот, динамическое наверстывание означает, что, допустим, авиационная промышленность работает на лизинге, это покупка банками самолетов, с передачей в лизинг авиакомпаниям. Так работают во всем мире. Потому что самолет - это капиталоемкая вещь. У авиакомпаний, как правило, нет денег на покупку самолетов.

У нас, между прочим, то же самое. Только наши государственные банки покупают не российские самолеты, а покупают «Боинги» и «Аэробусы». Мы из бюджета влили кучу денег в госбанки. их рефинансирует. Они наши государственные деньги вкладывают в импортные самолеты.

В результате, после краха (их не спасли эти импортные самолеты), выяснилось, что наши самолеты в долгосрочном плане лучше, потому что на них не влияет обменный курс рубля. А «Боинги» и «Аэробусы», на которых «Трансаэро» летало, находятся в собственности у российских банков. Но это же абсурд. Это российские государственные банки вкладывают государственные деньги в импорт иностранных самолетов, вытесняя нашу авиатехнику. Так вот, только вот на этом сегменте авиатехники мы можем получить взрывной рост производства, по сути, десятикратное, в течение пяти лет, увеличение объема производства наших самолетов, в рамках импортозамещения, за счет государственных банков, за счет кредитов со стороны государственных банков.

А авиационная промышленность, замечу, это не нефтью торговать. Один килограмм авиатехники стоит в тысячу раз больше, чем килограмм нефти. Это огромная добавленная стоимость, гигантский мультипликатор, и так далее.

Второе направление, вторая стратегия - это экономическое наверстывание, оно должно опираться на кредиты государственного банковского сектора. Третье направление - нагоняющее развитие, это например промышленная сборка автомобилей. Здесь большого роста не будет, 3-4% в год может быть. Но здесь импорт технологий, это поддержание нашей конкурентоспособности за счет иностранных инвестиций. И это то направление, которым правительство более или менее занимается. Первыми двумя вообще не занимается. Наконец, четвертая стратегия - это увеличение глубины переработки наших сырьевых товаров, о чем мы уже говорили.

Вот в комбинации эти четыре стратегии дают смешанную стратегию опережающего развития, которая способна обеспечить рост экономики не менее чем на 10% в год по валовому продукту.

Для этого потребуется 20-25%-й прирост инвестиций. И обеспечить финансирование этих инвестиций можно только за счет целевых государственных кредитов.

— Где взять ресурс на целевые государственные кредиты?

— Вы знаете, когда Центральный банк изымает деньги из экономики, никто не спрашивает, откуда он их изъял, кто лишился этих денег.

Центральный банк за последние четыре года под вывеской таргетирования инфляции, на самом деле изъял порядка 10 триллионов рублей.

Практически сегодня прекращены все каналы рефинансирования экономической активности через коммерческие банки. Центральный банк свернул рефинансирование коммерческих банков на рыночных условиях, краткосрочное, по котором он изъял из экономики порядка 8 триллионов.

Он свернул специнструменты рефинансирования, за счет которых кредитовались инвестиционные проекты, одобренные правительством, и программа малого и среднего бизнеса. И начал изымать деньги из экономики. Вот он сейчас выпускает облигации, открывает депозиты…

— По ставкам, которые выше ключевой ставки, и в несколько раз выше инфляции...

— Возникает вопрос: откуда эти деньги вообще появляются. Они появляются из-за того, что в экономике сокращаются инвестиции.

Поэтому политика Центрального банка - это колоссальный тормоз для нашего экономического развития. И, если эта политика будет продолжаться, я вас уверяю, что будут провалены целевые установки.

Провалены из-за этой денежно-кредитной политики, безумной, я бы сказал, маргинальной, абсолютно уникальной в современном мире, ни один центральный банк так себя не ведет в современной экономике. Центральные банки создают деньги, создают кредиты. Благодаря деятельности ЦБ, мы уже потеряли 20 триллионов рублей.

Вот вопрос, почему у нас экономика не растет - ответ очень простой: из-за политики изъятия денег Центральным банком из экономики мы недопроизвели товаров на сумму 20 триллионов рублей. Значит, мы не сделали инвестиции на сумму порядка 10 триллионов рублей. Вот вам результат. Как бы наши ученые и инженеры не пыжились, и наши авиастроители не предлагали, тратя огромные силы на создание высокотехнологической продукции, без кредитов они ничего сделать не могут.

— Сергей Юрьевич, как вы относитесь к оценке стоимости майского указа, которую дал ? Он сказал, что это будет примерно 25 триллионов, и надо найти из них 8 триллионов. Есть возможность найти эти средства, допустим, не сильно урезая какие-то расходы, на гособоронзаказ или еще на что-то?

— Ресурс у нас, как я уже говорил, объективно производственный и трудовой есть. У нас искусственная нехватка денежных средств. Потому что денежные власти относятся к деньгам как к разновидности товара. То есть, они считают, что деньги - это примерно то же самое, что и золото.

Этот денежный фетишизм сегодня мешает использовать деньги как инструмент кредитования и поддержки академического развития.

В свое время правительство ввело бюджет развития. Бюджет развития, как мы тогда планировали, должен был формироваться за счет нефтегазовых доходов, которых тогда практически не было. Но мы рассчитывали, что вот эти переменные доходы бюджета, которые определяются мировой конъюнктурой, будут направляться на поддержку инвестиций. А текущие расходы, социальные обязательства бюджета и оборонные нужды, правоохранительная система - все это должно финансироваться за счет налогов.

Разделение бюджета на постоянные доходы, налоговые, и переменные доходы конъюнктурные, призвано было бы нам гарантировать выполнение бюджетных обязательств по текущим нуждам и иметь инструмент кредитования инвестиций по нуждам развития.

Вот так работает китайское, например, государство. И это не единственный пример эффективного такого разделения доходов. У нас переменные доходы отдали за границу. Поэтому первое, что необходимо сделать - вернуть эти доходы в страну.

— То есть, речь идет примерно о $100 млрд, которые вложены в американские казначейские облигации?

— Нам необходимо, во-первых, полностью мобилизовать те доходы, которые мы зачем-то отдали под практически нулевые проценты американцам, с риском, что они у нас их конфискуют. И второй момент - нам из этого указа надо четко выделить возвратные и невозвратные средства. Скажем, ассигнования на медицину, особенно на онкологию, скорее всего, невозвратные.

Поэтому нам необходимо здесь, с одной стороны, поднять эффективность расходования социальных фондов, особенно фонда обязательного медицинского страхования. И вообще, проинвентаризировать, чем занимаются медицинские страховые компании, почему они деньги с населения, собираемые государством, пропускают через себя, при этом, не страхуют никаких рисков. Они все риски дорогостоящей помощи перекладывают на государство, либо вообще эти риски остаются на пациентах.

Второе направление - это расходы, которые должны возвращаться. Скажем, жилищное строительство. Сегодня уже население привыкло к тому, что за жилье надо платить. У президента, вы помните, в указе довольно высокие темпы роста жилищного строительства заложены.

— Речь шла о 5 миллионах новоселий в год.

— Здесь есть две возможности. Первое - это через ипотечный механизм кредитования с государственной поддержкой. Разновидностью является ссудо-сберегательные счета, где государство могло бы оказывать тоже субсидии населению. И второе направление - строительство государственного жилья с предоставлением его в аренду нуждающимся гражданам, что во многих странах широко практикуется, особенно в крупных городах.

Когда мы этот указ по полочкам разложим и разделим, что возвратное, что невозвратное, то, что невозвратное - это придется финансировать за счет бюджетных источников, включая антикризисные фонды.

К возвратному направлению, я убежден, нужно привлекать банковскую систему, обеспечивать льготное кредитование этих долгосрочных инвестиций, и не грузить бюджет этой частью увеличения финансирования целевых расходов.

У нас и государственные банки имеют достаточно денег и прибыли, для того чтобы профинансировать соответствующие инвестиционные направления, и собственно Центральный банк уже имеет определенный опыт работы со специальными инструментами рефинансирования под льготную процентную ставку. Давайте мы под те цели, которые глава государства определил как приоритетные, организуем льготное кредитование под 0,5% годовых.

— Что, на ваш взгляд, делать надо с бюджетной политикой, с долговой политикой? Надо ли увеличивать заимствования? Стоит ли отказаться или скорректировать бюджетное правило?

— Очевидно, что бюджетное правило - это от лукавого, это подброшена нам из Вашингтона идея о том, что мы должны экономить текущие расходы и то, что нам дает мировая конъюнктура, отправлять в Америку. Мы вследствие бюджетного правила, недофинансируем огромную часть обязательств государства.

Я вам скажу, что даже в эпоху «нулевых» годов, когда были высокие цены на нефть, если бы мы все нефтедоллары использовали для финансирования образования и здравоохранения, мы бы вышли на среднемировой уровень. Скажем, на здравоохранение нужно тратить сегодня не менее 5,5% от валового продукта. У нас меньше в полтора раза. Образование. Мы должны тратить на образование не меньше 8% валового продукта. Расходы на образование и здравоохранение - они могут лишь частично компенсироваться населением. На образование - это не более 20%, а 80% должно государство брать на себя, на здравоохранение - не более 50%. Другую половину обязано финансировать государство. Про науку. Если мы хотим успешно развиваться, нужно тратить не менее 3% от валового продукта.

Когда вы все это сложите, то оказывается, что в «нулевые» годы мы получили стабилизационный фонд не за счет того, что мы имели какие-то ненужные нам деньги, случайно образовавшиеся, а из-за того, что мы недофинансировали примерно в два раза образование, здравоохранение, культуру и науку.

Поэтому бюджетное правило, еще раз повторю, от лукавого. Это подброшена нам из Вашингтона через своих агентов влияния идея о том, что мы не должны тратить свои сверхприбыли, а должны их отдавать обратно американцам, как это делали их другие колонии, типа Саудовской Аравии, Арабских эмиратов, Катара, которые образовали гигантские суверенные фонды из этих денег. Ну, замечу, что они хотя бы частично это тратили на инвестиции, как мы знаем. У нас на инвестиции вообще эти деньги не тратятся.

Второй вопрос - это долг, оптимизация налогово-бюджетной системы. Правительство упорно не желает вводить прогрессивную шкалу налогов на доходы, тнаследство. То есть, все то, что наработано в мировой практике социальным государством, нами отвергается.

Мы позволяем увозить в оффшоры гигантские деньги, примерно по 50 миллиардов долларов каждый год, без уплаты налогов. Мы недофинансируем воспроизводство основных фондов, амортизация у нас гораздо ниже, чем в других странах. Но мы позволяем сверхбогатым людям, многие из которых формируют ряды этой оффшорной олигархии, по сути, не платить налоги.

Это очень странная политика, несовместимая, вообще, с пониманием того, что такое социальное государство. Несовместимая с нашей традицией социальной справедливости, которая является стержнем народного мировоззрения. Если власть по-прежнему будет игнорировать требования социальной справедливости и здравого смысла, я думаю, что авторитет власти будет очень быстро падать. Ожидания уже накапливаются более 10 лет. Четыре года падают доходы населения. У людей не хватает на самые минимальные нужды, они вкалывают с утра до вечера и зарплаты не позволяют…

Уровень зарплат у нас, говорят, нельзя повышать опережающим путем, потому что это приведет к увеличению нагрузки на бизнес. На самом деле, норма эксплуатации труда в России самая высокая в мире. У нас на единицу зарплаты работник производит в три раза больше продукции, чем в Европе и в Америке.

Поэтому ситуация, когда люди недополучают за свой труд, а сверхприбыли, которые остаются у частного капиталиста, который этот труд присваивает, вкладываются не в развитие производства, не в основные фонды, а вывозятся за границу, абсолютно неприемлема.

Очевидна необходимость очень простого налогового маневра. Это увеличение налогообложения сверхдоходных слоев населения, первых 10%.

— До какого уровня?

— Будем брать европейский уровень. Допустим, это может быть 30%, 40%. Замечу, что в периоды бедствий, когда шла война, уровень ставки подоходного налога доходил до 90% в Америке. Налог на наследство - тоже можно брать общемировые требования к этому налогу. И мы, таким образом, получим, за счет прогрессивной шкалы, несколько триллионов рублей, которые не нужно государству забирать. Нужно дать возможность предприятиям увеличить амортизацию.

Это вот, действительно, налоговый маневр. Мы увеличиваем налогообложение на потребление сверхбогатого населения. И за счет этого стимулируем инвестиции тех же самых доходов обратно в бизнес.

То есть, частный бизнес, при этом, ничего не теряет. Потому что они будут больше платить, если они изымают деньги из предприятия, в сторону личного потребления, по дивидендам. Но если они будут вкладывать в воспроизводство своих фондов, модернизацию, для них это будет нулевая сумма. То есть, мы, тем самым, будем стимулировать деньги не увозить в оффшоры, на роскошное потребление, а вкладывать прибыль предприятий в модернизацию своих фондов. Это очевидный налоговый маневр.

Второй налоговый маневр я бы связал с восстановлением механизма экспортных пошлин. Так, как они были внедрены по моей инициативе в 1992 году. У нас была эскалация экспортного тарифа, в зависимости от величины природной ренты. И экспортная пошлина касалась не только нефти и газа, как сейчас. Она распространялась и на металлургию, где сегодня довольно большие сверхприбыли.

Экологические налоги необходимо вернуть, за счет которых формировались экологические фонды. То есть, надо нашу налоговую бюджетную систему привести в соответствие с реальными источниками доходов. К которым относится, прежде всего, природная рента. И, в соответствие с приоритетами, точнее, с социальными обязательствами государства.

Теперь что касается наращивания государственного долга. Само по себе наращивание государственного долга, в ситуации, когда мы сверхприбыли от нефти и газа отправляем за рубеж, мысль, с точки зрения здравого смысла, абсурдная.

Зачем мы занимаем под 8% деньги, если мы отдаем те же самые налоговые деньги от экспортных пошлин и налога на добычу полезных ископаемых за рубеж, покупая низкодоходные и высокорискованные облигации США и европейских стран? То есть, мы сами занимаем деньги под 8%, а свои деньги ссужаем под 2%. Еще с риском, что их у нас отберут.

Ну, это же абсурд, согласитесь. Что бы там ни говорили наши денежные власти, с точки зрения элементарного здравого смысла, политика наращивания государственного долга в ситуации, когда мы не используем доходные источники бюджета, является абсурдом. Это первое. Второе. Государственный долг использовать для финансирования дефицита бюджета - это, в общем, общая норма. Этим занимаются все страны. Главный вопрос - не попасть в финансовую пирамиду, как это было с ГКО. То есть, вы должны понимать, что у бюджета доходы будут расти не меньшими темпами, чем будут накручиваться проценты по госдолгу.

Вот когда у нас темпы роста будут больше, чем процентная ставка на рынке государственных бумаг, тогда можно себе позволять занимать больше денег. Но деньги, которые занимаются на рынке, должны вкладываться в инвестиции, для того чтобы они не просто проедались, а для того чтобы была отдача. То есть, занимать можно для того самого бюджета развития, о котором я говорил. Это один момент.

Второй момент - вопрос, что это за деньги, которые на рынке государство собирается занимать? Если, допустим, это, как в Америке, государство занимает, по сути дела, у Центрального банка (у ), когда ФРС выкупает деньги у правительства через уполномоченные банки, то понятно, что государство просто забирает себе свою часть денежной эмиссии. В Америке, замечу, 90% денежной эмиссии идет на покупку облигаций государственного долга. Если наше правительство будет продавать облигации свои Центральному банку, допустим, посредством Сбербанка или напрямую, то в этом ничего обременительного нет. Вопрос только процентной ставки, это договорной вопрос. И вполне можно ориентироваться на американские процентные ставки, допустим, 1,5-2%.

А если же государство просто занимает деньги на рынке, и источником этих денег являются сбережения населения или доходы предприятий, то это что получается? Что государство для своих нужд изымает те деньги, которые должны были быть направлены на инвестиции.

Такого рода политика увеличения долга влечет за собой сокращение инвестиций. То есть, замедление экономического роста. Она бесперспективна. Мы это проходили уже на финансовой пирамиде ГКО.

— Наверное, последний вопрос. Если политика правительства останется плюс-минус такой же, какая она была, то нам удастся выйти на темпы роста выше двух процентов? Или, может быть, даже мы, наоборот, скатимся к одному проценту, к нулю, или к рецессии?

— Значит, если политика денежных властей не поменяется, то мы по-прежнему будем целиком зависеть от внешней конъюнктуры.

Как будут болтаться цены на нефть и металлы - такие будут у нас темпы развития. Ничего хорошего в этом нет. Потому что главные источники современного экономического роста - это не экспорт природных ресурсов, а это все-таки высокотехнологическая продукция, где высокая доля интеллектуальной ренты.

Так что без сочетания стратегического планирования с гибкой денежной политикой кредитования инвестиций, которая должна реализовываться через государственные специальные инвестиционные контракты, частно-государственное партнерство, где бизнес берет на себя обязательства наращивать производство, внедрять новую технику, создавать рабочие места, а государство гарантирует стабильные условия благоприятного налогообложения, гарантирует дешевый кредит, мы не обойдемся.

Механизм сложный, но работающий. Более того, он юридически сегодня у нас оформлен, в законе о промышленной политике. И вот это вот сочетание стратегического планирования, готовности бизнеса внедрять новые технологии и государственной поддержки через специнвестконтракты - это тот механизм управления экономическим развитием, который даст нам, с одной стороны, возможность заполнить имеющуюся нишу по ресурсам, загрузить имеющиеся ресурсы. А с другой стороны, обеспечит ответственность правительства и исполнительной власти за цели развития.

Ведь сейчас никто за достижение тех целей, о которых президент говорит, не отвечает. Ни бизнес не отвечает, ни правительство не отвечают.

Ну, губернаторы отвечают, в той мере, в которой они вынуждены подтягивать заработную плату работникам бюджетной сферы, занимая иногда деньги в долг.

— Сегодня министр финансов Антон озвучил идею создания фонда, который будет инвестировать в инфраструктуру. И финансирование этого фонда будет осуществляться, в том числе, за счет госдолга.

— Создание инвестиционного фонда - дело хорошее. У нас институтов развития явно не хватает.

Главный вопрос - источники финансирования этого фонда. Если это бюджетные деньги, то мы ничего серьезного не получим.

Так же, как наши институты развития, которые государством созданы, не могут оказать критически важное влияние на подъем инвестиционной активности, в силу того, что они не имеют достаточного финансового ресурса. А бюджет сегодня, как вы знаете, сводится с трудом. Правительство идет по пути консолидации бюджетных расходов. Более того, идут разговоры, что неоткуда взять 8 триллионов на выполнение целевых установок. Поэтому в бюджете денег для создания такого фонда нет.

Вопрос, где взять эти деньги. Есть очевидное решение - это целевой кредит Центрального банка. Потому что разговоры о том, что нельзя печатать деньги для инвестиций, опять же, это лукавство. Потому что деньги Центральный банк печатает. Но для каких целей он печатает? Он печатает для латания дыр, которые по его же вине образовались в финансовой системе.

Санация , «Бин-банка» — это гигантский кредит, эмиссия денег, (примерно, триллион рублей) бенефициарами которой является узкая группа людей, командовавших этими банками. Под полпроцента годовых, замечу. То есть, всей экономике под 8% годовых, а спекулянтам, которые растащили государственные деньги, под полпроцента годовых.

Второй источник эмиссии, направление эмиссии - это кредитование . Это плата за неэффективность банковского контроля самого же Центрального банка.

Так вот, если опять же привести денежную политику в соответствие со здравым смыслом и требованиями экономического развития, Центральный банк должен фондировать институты развития, включая этот самый фонд, о котором говорит сегодня Силуанов. То есть, единственный способ этот фонд сделать по-настоящему инвестиционным - это организовать целевой кредит со стороны Центрального банка, под полпроцента годовых, для формирования этого фонда и его последующего рефинансирования. Именно так работают институты развития во всем мире.

Если же просто занимать деньги на рынке - надо понимать, что это будет игра с нулевой суммой. Потому что те деньги, которые удастся собрать в этот фонд, это деньги, которые были бы в другом случае потрачены на другие инвестиции. То есть, мы просто перераспределяем тот небольшой финансовый ресурс, который есть для кредитования инвестиций.

Забираем его с рынка, где частный бизнес мог бы заниматься инвестированием, за счет собственных средств, и тот частный бизнес, который не хочет брать риски, дает деньги фонду. То есть, это увеличение государственных инвестиций, за счет сокращения частных инвестиций, не более того.

И важный вопрос, какой процент. Для того чтобы вкладывать деньги в инфраструктуру, надо понимать, что отдача будет через 10-15 лет. Может быть, через 20. Никто в инфраструктуру не вкладывает кредиты дороже чем под 2% годовых. Если мы возьмем деятельность азиатского банка инфраструктурных инвестиций, банка развития БРИКС, где вы видели проценты больше двух? Если это строительство инфраструктуры - значит, это низкие процентные ставки, это длинные сроки кредитов. Наш рынок способен дать деньги под 2%? Сегодня, очевидно, нет. То есть, это, опять же, некий разговор ни о чем.

• Конспект НОД «Жизнь дана на добрые дела
• По гречески архон означает правитель
• Что такое постоянные морфологические и непостоянные признаки глагола
• Помидорчик, помидор, очень важный ты сеньор: толкование снов с красными помидорами
• Это новая политика церкви?
• Курица, запеченная целиком в духовке Как запечь курицу в духовке целиком
• Сергей есенин как умеет любить хулиган стих Сергей есенин первый раз я запел
• летие русского православия на венгерской земле
• Условия получения ипотеки для учителей Ипотека учителям в сбербанке возврат половины
• Как оплатить больничный лист, если размер пособия ограничен мрот Как начисляются больничные листы в

• Первый выпуск царскосельского лицея
• Минфин рф от 01.07 65н. аналитическая группа подвида доходов бюджетов
• Балабол - это: определение и происхождение слова
• Парфюмер произведение
• Два удачных рецепта печенья из овсяных хлопьев
• Как гадать на кофейной гуще
• Гадание на кофейной гуще — толкование символов
• Что значит если снится папа
• К чему снится фарш мясной женщине
• Обрядовый фольклор Краткое объяснение что такое обрядовый фольклор