Когда япония напала на китай. Японо-китайская война
Война между Японией и Китаем, которая с 1941 г. являлась составной частью Второй мировой войны .
Японская агрессия в Китае развернулась еще в 1931 г. (см. японо-китайская война 1931-1933 гг.). Перед лицом японской угрозы была завершена гражданская война в Китае 1927-1936 гг. между Гоминьданом и КПК.
7 июля 1937 г., спровоцировав перестрелку на пограничном мосту Марко Поло, Япония вторглась в Китай. Два миллиона китайских солдат (при 500-600 самолетах, 70 танках и 1000 орудиях) были значительно слабее, чем триста тысяч японских солдат (при 700 самолетах, 450 танках и бронемашинах и 1500 орудиях) и 150 тыс. солдат Манчжоу-го. Дело в том, что оружие китайской армии было в основном устаревшим, а бо́льшая часть войск подчинялась командующему Народно революционной армией (НРА) Чан Кайши лишь номинально.
Но их было недостаточно, чтобы контролировать обширную территорию Китая, и наступление японцев сначала велось вдоль важнейших коммуникаций. 28 июля был захвачен Пекин. В августе японцы высадились у г. Шанхай и 8 ноября взяли город. Перед лицом японской опасности коммунисты во главе с Мао Цзэдуном подчинили свои войска Чан Кайши. 21 августа был заключен советско-китайский договор о ненападении. 23 сентября коммунисты получили право легальной деятельности на всей территории Китайской республики. СССР стал оказывать Китаю помощь вооружениями, боеприпасами и специалистами (см. «операция Z»). В Китае воевали советские летчики. 13 декабря 1937 г. японцы ворвались в столицу Китая Нанкин и устроили в городе Нанкинскую резню. Чан Кайши перенес столицу в Ханькоу. Японцы продолжили захватывать один район за другим, но китайцы наносили болезненные контрудары. В апреле 1938 г. соединение в 60 тыс. японцев попало в окружение в Тэйэрчжуанском сражении, которым лишь с большими потерями удалось вырваться из кольца. Развернулась партизанская война в тылу японцев. В июле китайцы взорвали плотины в Чанчжоу, изменив русло Янцзы и затопив водой и грязью японскую группировку, готовившуюся ударить на Ханькоу. 25 октября 1938 г. после упорного сражения Ханькоу пал. В 1938 г. японцы захватили Гуанчжоу и другие тихоокеанские порты, отрезав Китай от поставок по морю. Положение Чан Кайши стало критическим. Он отошел в горы Сычуаня, перенеся столицу в г. Чунцин. В марте-октябре 1939 г. шли бои в районе г. Наньчан, которые закончились успешно для Китая. В ноябре-декабре 1939 г. шли ожесточенные бои в районе Пинкхоя и Ухани. Внимание японской армии было отвлечено от наступления на Китай из-за конфликтов с СССР на озере Хасан в 1938 г. и реке Халхин-гол. В 1940 г. коммунистические формирования провели наступление «Битва ста полков». Японцы создали марионеточное китайское правительство - с 1940 г. во главе с Ван Цзинвеем . После заключения советско-японского договора 13 апреля 1941 г., Чан Каши стал опираться на помощь Великобритании и США, которая оказывалась преимущественно через Бирму. Рост японо-американских противоречий привел 4 декабря 1941 г. к вступлению США и Японии во Вторую мировую войну. США и Китай стали союзниками. Положение Китая определялось ходом войны на Тихом океане. Кампании 1942-1944 гг. в Китае происходили с переменным успехом. В августе японская Квантунская армия в Манчжурии была разгромлена в ходе советско-японской войны 1945 г. После капитуляции Японии Китай оказался среди победителей. Японские войска в Китае капитулировали 9 сентября 1945 г. Потери японских и манчжурских войск составили более 1400 тыс. человек. В то же время погибло до 35 миллионов китайцев, в большинстве своем — гражданское население. В состав Китая перешли о. Тайвань и Пескадорские острова.
Исторические источники:
В небе Китая. 1937-1940. М., 1986;
Цзян Чжунчжэн (Чан Кайши). Советская Россия в Китае. Воспоминания и размышления в 70 лет. М., 2009;
Чудодеев Ю.В. По дорогам Китая. 1937-1945. М., 1989;
Чуйков В.И. Миссия в Китае. М., 1983.
Безнаказанный захват Эфиопии, развертывание итало-германской интервенции в Испании явились для Японии вдохновляющими примерами в расширении ею экспансии на Дальнем Востоке. Закрепившись в Маньчжурии, японская военщина участила провокации на границах Советского Союза и Монгольской Народной Республики.
Готовя широкую агрессию против СССР, японские милитаристы старались обеспечить свою страну необходимым для войны промышленным и сельскохозяйственным сырьем, независимо от импорта, а также создать важный стратегический плацдарм на Азиатском материке. Эту задачу они надеялись решить захватом Северного Китая.
В этой части страны было сосредоточено около 35 процентов угольных и 80 процентов железорудных запасов Китая, имелись залежи золота, серы, асбеста, марганцевых руд, выращивались хлопок, пшеница, ячмень, бобы, табак и другие культуры, поставлено производство кож и шерсти. Северный Китай с его 76-миллионным населением мог стать рынком сбыта товаров японских монополий. Поэтому не случайно японское правительство в программе покорения Северного Китая, принятой советом пяти министров 11 августа 1936 г., предусматривало, что «в данном районе необходимо создать антикоммунистическую, прояпонскую, проманьчжурскую зону, стремиться к приобретению стратегических ресурсов и расширению транспортных сооружений...» {89} .
Пытаясь на протяжении ряда лет отторгнуть Северный Китай методом инспирированного движения за его автономию и используя для этого продажных китайских генералов и политиканов, японские милитаристы так и не добились успеха. Тогда правительство Японии выдвинуло курс новых открытых вооруженных захватов в Азии. В Маньчжурии усиленными темпами строились военные заводы и арсеналы, аэродромы и казармы, прокладывались стратегические коммуникации. Уже к 1937 г. общая протяженность железных дорог здесь равнялась 8,5 тыс. км, причем новые дороги прокладывались в основном к советской границе. Количество аэродромов возросло до 43, а посадочных площадок - до 100. Наращивались и вооруженные силы. К 1937 г. Квантунская армия имела шесть дивизий, свыше 400 танков, около 1200 орудий и до 500 самолетов. В течение шести лет в Маньчжурии побывало 2,5 млн. японских солдат {90} .
Войну с Китаем правящие круги Японии рассматривали как составной элемент подготовки нападения на Советский Союз. С момента оккупации Маньчжурии в 1931 - 1932 гг. японские милитаристы стали называть Северо-Восточный Китай «жизненной линией» Японии, то есть линией дальнейшего наступления на Азиатский континент. Их стратегический план предусматривал подготовку и развертывание большой войны прежде всего против СССР. Захват его дальневосточных территорий оценивался правящими кругами Японии как главное условие установления японского владычества над всей Азией.
Ведущую роль в выработке агрессивных планов с целью создания «великой Японии до Байкала и Тибета» играли Окада, Тодзио, отец японского фашизма Хиранума, один из видных вождей «молодого офицерства» Итагаки и другие лидеры милитаризма. Эти вдохновители откровенно захватнической политики проповедовали идею широкого «использования силы», которая будет представлять собой развитие «императорского пути» («кодо») и приведет «к освобождению народов Азии».
За год до нападения на Китай, 7 августа 1936 г., премьер-министр Хирота, министр иностранных дел, военный и военно-морской министры, министр финансов разработали программную декларацию об основных принципах национальной политики. Она предусматривала внедрение японской империи в Восточную Азию, а также экспансию в район стран Южных морей путем активной дипломатической деятельности и военных усилий на суше и море {91} .
Японские империалисты понимали, что в одиночку им не удастся реализовать свои планы на Дальнем Востоке. Необходимый им мощный союзник нашелся в лице гитлеровской Германии, которая была не менее озабочена поисками надежного партнера.
Сближение двух империалистических хищников протекало под флагом антикоммунизма. Обе стороны надеялись получить от этого альянса важные политические выгоды. Германия рассчитывала с помощью Японии осложнить обстановку в районах Восточной и Юго-Восточной Азии и тем самым оттянуть силы Советского Союза на Дальний Восток, а Англии, Франции и США - на Тихоокеанский театр, что, по мнению фашистских руководителей, должно было укрепить позиции Германии в Европе, на Средиземном, Балтийском и Северном морях. А Япония ожидала от Германии поддержки в своей агрессивной политике против Советского Союза и Китая.
Сговорившись, Германия и Япония 25 ноября 1936 г. подписали «антикоминтерновский пакт». Спустя месяц Япония, идя навстречу пожеланиям Германии и Италии, признала режим Франко.
В качестве первых практических шагов по реализации секретных статей заключенного договора японские милитаристы планировали «уничтожить русскую угрозу на севере» под предлогом «создания прочной обороны Японии в Маньчжурии». При этом отмечалось, что военные силы должны быть готовы нанести сокрушительный удар по самой мощной армии, которую СССР смог бы развернуть вдоль своих восточных границ. На основе этого в 1937 г. были составлены военные планы и планы «самообеспечения», «чтобы быть готовым к историческому этапу в развитии судьбы Японии, который должен быть достигнут, невзирая ни на какие трудности» {92} .
План захвата Китая был наиболее четко выражен в рекомендациях начальника штаба Квантунской армии Тодзио, направленных 9 июня 1937 г. генеральному штабу и военному министерству. В них говорилось, что нападение на Китай с целью обеспечения тыла Квантунской армии желательно осуществить до развертывания действий против СССР {93} .
В 1933 - 1937 гг. Япония, используя капитулянтскую политику гоминьдановского правительства, сумела укрепиться не только в Маньчжурии, но и в провинциях Хэбэй, Чахар, частично в Суйюани и Жэхэ.
Открытая экспансия японского империализма нашла моральную, дипломатическую и материальную поддержку со стороны США, Англии и Франции. Намереваясь удушить национально-освободительное движение в Китае руками японской военщины, они стремились использовать Японию и как ударную силу против Советского Союза. Под ширмой традиционного изоляционизма, политики «невмешательства» и «нейтралитета» Соединенные Штаты значительно усилили снабжение Японии металлоломом, горючим и другими стратегическими материалами. За первое полугодие 1937 г., предшествовавшее началу войны в Китае, экспорт товаров в Японию возрос на 83 процента. В 1938 г. Морган и другие финансово-монополистические воротилы предоставили японским фирмам заем на сумму 125 млн. долларов.
Англия защищала Японию в Лиге наций. Ее пресса много писала о военной слабости Китая и могуществе Японии, о способности последней быстро покорить своего соседа, что, по существу, являлось провоцированием агрессивных действий Японии. Английское правительство, не заинтересованное в поражении Китая, тем не менее желало максимального его ослабления, так как опасалось, что рядом с Индией и Бирмой (в то время британскими колониальными владениями) возникнет единое независимое китайское государство. Кроме того, Англия считала, что сильная Япония могла бы служить не только орудием борьбы против СССР, но и противовесом США на Дальнем Востоке.
Летом 1937 г. Япония приступила к осуществлению плана захвата всего Китая. 7 июля подразделения 5-й смешанной бригады генерала Кавабэ напали на китайский гарнизон, расположенный в 12 км юго-западнее Бэйпина (Пекина), в районе моста Лугоуцяо. Личный состав гарнизона оказал врагу героическое сопротивление {94} . Спровоцированный японцами инцидент послужил поводом для начала очередного этапа войны в Китае, войны более широкого масштаба.
Форсированием военных событий летом 1937 г. японские милитаристы хотели помешать начавшемуся процессу создания антияпонского фронта в Китае, побудить гоминьдановское правительство вернуться к братоубийственной гражданской войне, продемонстрировать свою «военную мощь» фашистскому партнеру по «антикоминтерновскому пакту». К этому времени создалась благоприятная обстановка для вторжения в Китай: Англия и Франция показали полное нежелание препятствовать итало-германской интервенции в Испании, а Соединенные Штаты Америки не хотели из-за Китая ввязываться в борьбу с Японией.
Правящие круги Японии рассчитывали и на то, что военно-техническая отсталость Китая, слабость его центрального правительства, которому зачастую не подчинялись местные генералы, обеспечат победу через два-три месяца.
К июлю 1937 г. для действий в Китае японцы выделили 12 пехотных дивизий (240 - 300 тыс. солдат и офицеров), 1200 - 1300 самолетов, около 1000 танков и бронемашин, более 1,5 тыс. орудий. Оперативный резерв составляли часть сил Квантунской армии и 7 дивизий, размещенных в метрополии. Для поддержки с моря действий сухопутных войск выделялись большие силы военно-морского флота {95} .
В течение двух недель японское командование стягивало в Северный Китай необходимые силы. К 25 июля здесь были сосредоточены 2,4, 20-я пехотные дивизии, 5-я и 11-я смешанные бригады - всего более 40 тыс. человек, примерно 100 - 120 орудий, около 150 танков и бронемашин, 6 бронепоездов, до 150 самолетов. От отдельных боев и стычек японские войска вскоре перешли к проведению операций в направлениях на Бэйпин и Тянь-цзинь.
После овладения этими крупнейшими городами и стратегическими пунктами Китая генеральный штаб планировал захват важнейших коммуникаций: Бэйпин - Пучжоу, Бэйпин - Ханькоу, Тяныгзинь - Пукоу и Лунхайской железной дороги. 31 августа после тяжелых боев японские соединения заняли укрепления в районе Нанькоу, а затем овладели городом Чжанцзякоу (Калган).
Японское командование, непрерывно подтягивая резервы, расширяло наступление. К концу сентября в Северном Китае действовало более 300 тыс. солдат и офицеров {96} . 2-й экспедиционный корпус, наступавший вдоль железной дороги Бэйпин - Ханькоу, в сентябре 1937 г. занял город Баодин, 11 октября - Чжэндин и узловую станцию Шицзячжуан, 8 ноября пал крупный город и промышленный центр Тайюань. Гоминьдановские армии, неся большие потери, отходили к Лунхайской железной дороге.
Одновременно с наступлением на севере японцы развернули военные действия в Центральном Китае. 13 августа их войска численностью 7 - 8 тыс. человек при поддержке флота завязали бои на подступах к Шанхаю, район которого обороняло около 10 тыс. гоминьдановцев. Ожесточенные бои шли в течение трех месяцев. За это время численность 3-го экспедиционного корпуса Мацуи увеличилась до 115 тыс. человек. На его вооружение поступило 400 орудий, 100 танков, 140 самолетов {97} . Применив маневр на окружение и используя отравляющие вещества, японцы 12 ноября овладели Шанхаем и создали реальную угрозу гоминьдановской столице - Нанкину {98} . Японская авиация бомбила Шаньтоу (Сватоу), Гуанчжоу (Кантон), остров Хайнань, подготавливая условия для высадки своих сил в важнейших пунктах Юго-Восточного и Восточного Китая.
Используя достигнутый успех, японские войска во второй половине ноября 1937 г. начали наступление вдоль железной дороги Шанхай - Нанкин и шоссе Ханчжоу - Нанкин. К концу ноября им удалось охватить Нанкин с трех сторон. 7 декабря 90 самолетов подвергли город варварской бомбардировке. 12 декабря японцы ворвались в столицу и пять дней чинили кровавую резню гражданского населения, в результате которой погибло около 50 тыс. человек {99} .
С захватом Шанхая и Нанкина у японцев образовалось два изолированных фронта: северный и центральный. В течение последующих пяти месяцев шла ожесточенная борьба за город Сюйчжоу, где японские захватчики использовали отравляющие вещества и пытались применить бактериологическое оружие. После двух «генеральных наступлений» японцам удалось объединить эти фронты и овладеть всей железной дорогой Тяньцзинь - Пукоу.
Итоги боев показали, что, несмотря на слабое техническое оснащение армии Китая и отсутствие у него военно-морского флота, японцы не смогли осуществить идею одноактной войны. Правящим кругам Японии приходилось считаться и с возрастающим недовольством народа, и с антивоенными настроениями в армии. Огромные экономические и внутриполитические трудности правительство Японии решило преодолеть путем «чрезвычайных мер»: установления полного военного контроля над экономикой, ликвидации всех демократических свобод и организаций, введения системы фашистского террора против трудящихся.
Кабинет Коноэ, являвшийся органом диктатуры реакционной военщины и монополистического капитала, намеревался разрядить внутриполитическую обстановку в стране развязыванием военных действий на советской границе. Предпринимая оккупацию Маньчжурии, командование Квантунской армии разработало оперативные планы: «Хэй» - против Китая и «Оцу» - против СССР. Последний предусматривал оккупацию советского Приморья. В дальнейшем этот план неоднократно пересматривался и уточнялся. На 1938 - 1939 годы намечалась концентрация основных японских сил в Восточной Маньчжурии. На первом этапе боевых действий против СССР предусматривался захват Никольска-Уссурийского, Владивостока, Имана, а затем Хабаровска, Благовещенска и Куйбышевки-Восточной {100} . Одновременно намечалось вторжение в Монгольскую Народную Республику.
Используя напряженную обстановку, сложившуюся в Европе в связи с подготовкой фашистской Германии к захвату Чехословакии, Япония решила ускорить нападение на МНР и Советский Союз. В июле 1938 г. она обвинила СССР в нарушении границ с Маньчжоу-Го и развернула вокруг этого широкую пропагандистскую и дипломатическую кампанию. Одновременно милитаристы готовили открытую вооруженную провокацию в районе озера Хасан, недалеко от стыка границ Маньчжоу-Го, Кореи и советского Приморья.
Еще в 1933 г. Квантунская армия, готовясь к нападению на СССР, провела топографическое изучение района, границы которого проходят по реке Тумень-Ула и высотам западнее озера Хасан, откуда хорошо просматривается местность. Противник решил овладеть этими высотами, так как они господствовали над коммуникациями, ведущими к Владивостоку и другим городам Приморья. Одновременно он намеревался прощупать силы Советской Армии на этом участке и на практике проверить свой оперативный план.
15 июля 1938 г. японские дипломаты предъявили Советскому правительству требование вывести пограничные войска с высот Заозерная и Безымянная, якобы принадлежащих Маньчжоу-Го. Они отказались принять во внимание представленный советской стороной текст Хунчуньского протокола, подписанного Китаем в 1886 г., с картами, из которых было видно, что претензии японской стороны незаконны.
К 29 июля японцы подтянули к границе несколько пехотных и кавалерийских соединений, три пулеметных батальона, отдельные танковые, тяжелоартиллерийские и зенитные части, а также бронепоезда и 70 самолетов. В составе этой группировки насчитывалось более 38 тыс. человек. Но после двухнедельных ожесточенных боев японские войска были наголову разгромлены и отброшены за пределы советской границы.
Бои у озера Хасан нельзя рассматривать как пограничный инцидент. Запланированные генеральным штабом, они были санкционированы пятью министрами и императором Японии. Нападение представляло агрессивную акцию против СССР. Победа советского оружия вдохновила китайских патриотов, морально поддержала бойцов китайских вооруженных сил и явилась сдерживающим фактором в развертывании Японией войны на Дальнем Востоке.
Осенью 1938 г. Япония перенесла стратегические усилия на юг Китая. 22 октября 1938 г. ударом с моря японская армия захватила Гуанчжоу {101} . С потерей этого порта Китай оказался изолированным от внешнего мира. Через пять дней 240-тысячная группировка японцев, наступавшая от Нанкина вверх по Янцзы, при поддержке 180 танков и 150 самолетов овладела трехградьем Ухань и перерезала единственную железнодорожную магистраль, пересекавшую Китай с севера на юг от Бэйпина до Гуанчжоу. Связь между военными районами гоминьдановской армии была прервана. Гоминьдановское правительство эвакуировалось в Чунцин (провинция Сычуань), где и находилось до окончания войны. К концу октября 1938 г. японцам удалось захватить огромную территорию Китая с главными промышленными центрами и важнейшие железные дороги страны. Первый этап японо-китайской войны, когда японцы вели наступление по всему фронту, закончился.
Новый этап агрессии характеризовался политическим и экономическим наступлением японского империализма. Военные же действия проводились с ограниченными целями. Так, 10 февраля 1939 г. японские десанты захватили остров Хайнань, а в марте - Наньвэй (Спратли). Позже японцы провели наступательную операцию южнее Янцзы, в результате которой 3 апреля заняли Наньчан; в мае ожесточенной бомбардировке подвергли Чунцин, а в июне оккупировали портовый город Шаньтоу. Однако эти операции не имели большого стратегического значения: линия фронта в течение нескольких лет оставалась более или менее стабильной. Японцы не решались бросить против китайских вооруженных сил хорошо сколоченные, технически оснащенные части, сосредоточенные на границах с СССР. Это в значительной степени облегчало положение Китайской республики.
Захватив наиболее важные в экономическом и стратегическом отношении районы Китая и учитывая большое влияние прояпонских элементов в правительстве Китая, неспособность, а иногда и нежелание гоминьдановского командования вести активную войну, японское командование рассчитывало добиться капитуляции гоминьдановского руководства политическими, а не военными средствами.
Однако китайский народ не прекращал борьбы против агрессора. К концу 1938 г. на оккупированной японскими войсками территории, и особенно на их слишком растянутых коммуникациях, активные действия развернули китайские партизанские отряды. Для уничтожения партизанских отрядов и их баз, расположенных в Северном и Центральном Китае, а также на острове Хайнань, японское командование организовало несколько «истребительных» походов. Однако покончить с партизанским движением ему не удалось.
Усиленно эксплуатируя экономические ресурсы страны, японские монополисты попытались создать на оккупированной территории обширную военно-промышленную базу. К этому времени в Маньчжурии, уже превращенной в основной военно-экономический и стратегический плацдарм японского империализма, действовали крупные концерны и их филиалы (компания Южно-Маньчжурской железной дороги, маньчжурская компания по развитию тяжелой промышленности «Манге» и другие). По всему Китаю возрождались старые и создавались новые концерны (компания по развитию Северного Китая, компания по возрождению Центрального Китая). Основное внимание уделялось развитию тяжелой промышленности, прежде всего металлургической, энергетической, нефтяной, а также производству вооружения и боеприпасов. Продолжалось строительство военных заводов и арсеналов, портов и аэродромов, росло число военных поселений. К границам Советского Союза и Монгольской Народной Республики из Северо-Восточного и Северного Китая форсированными темпами подводились стратегические железные и шоссейные дороги, для строительства которых использовался принудительный труд миллионов китайских рабочих и крестьян.
Агрессивные действия японских империалистов наносили серьезный ущерб интересам монополистических кругов США, Англии и Франции, имевших в Китае большие капиталовложения. С 25 августа 1937 г. японский флот и армия блокировали побережье Китая и закрыли устье Янцзы для судов всех государств, авиация бомбила иностранные корабли, концессии и различные американские и английские миссии. Препятствуя деятельности иностранных предпринимателей, японская администрация установила в оккупированных районах контроль над валютой и таможнями.
Захватив остров Хайнань, японцы вышли на подступы к английским и французским владениям. Однако правящие круги империалистических держав, надеясь на столкновение Японии с СССР, не предпринимали против нее эффективных мер и ограничились лишь дипломатическими жестами. Летом 1939 г. конгресс США, вновь рассматривая вопрос о «нейтралитете», принял решение сохранить в силе законы 1935 - 1937 гг. Президент Рузвельт в послании конгрессу 4 января 1939 г. признал, что закон о нейтралитете не содействовал делу мира. Этим он подтвердил, что политика правящих кругов США объективно способствовала развязыванию странами-агрессорами мировой войны, а жертвы нападения не могли рассчитывать на закупку в Соединенных Штатах Америки военных материалов.
Несмотря на то что американские интересы были ущемлены на Дальнем Востоке больше, чем в Европе, США в течение двух первых лет войны, самых тяжелых для Китая, не оказали ему существенной помощи в борьбе с японскими агрессорами {102} . В то же время американские монополии поставляли в Японию все необходимое для осуществления этой агрессии, а значит, и для подготовки «большой войны» против СССР. Только в 1937 г. США экспортировали в Японию более 5,5 млн. тонн нефти и свыше чем на 150 млн. иен станков. В 1937 - 1939 гг. они предоставили Японии военные материалы и стратегическое сырье на сумму 511 млн. долларов, что составило почти 70 процентов всего американского экспорта в эту страну {103} . Не менее 17 процентов стратегических материалов шло в Японию из Англии.
Расширению японской агрессии в Китае способствовала и политика империалистических держав в Лиге наций. Так, 6 октября 1937 г. Лига ограничилась лишь резолюцией о «моральной поддержке» Китая. Конференция 19 государств в Брюсселе отклонила советское предложение о применении санкций против Японии.
Фашистская Германия рассчитывала на скорую победу Японии. В этом случае высвободились бы силы японской армии для нападения на СССР с востока. Гитлеровцы также надеялись, что после поражения чанкайшистское правительство войдет в «антикоминтерновский пакт».
Германия и Италия, несмотря на разногласия между ними, продолжали снабжать восточного союзника вооружением и держали в японской армии технических специалистов, авиационных инструкторов, многие из которых принимали непосредственное участие в воздушных налетах на китайские города {104} .
Японские милитаристы понимали, что без изоляции Советского государства никакие военные усилия не могут привести их к победе в Китае, и поэтому проявляли огромную заинтересованность в нападении Германии на Советский Союз. Афишируя приверженность духу «антикоминтерновского пакта», они заверяли гитлеровское руководство в том, что Япония присоединится к Германии и Италии в случае войны против СССР. 15 апреля и 24 июня 1939 г. советский военный разведчик Р. Зорге, основываясь на данных германского посла в Японии Отта, сообщал в Генеральный штаб РККА, что, если Германия и Италия начнут войну с СССР, Япония присоединится к ним в любой момент, не ставя никаких условий {105} . Развернутую оценку политики Японии в отношении СССР давал военно-морской атташе Италии в докладе Муссолини 27 мая 1939 г.: «... если для Японии открытым врагом является правительство Чан Кай-ши, то врагом № 1, врагом, с которым никогда не может быть ни перемирия, ни компромиссов, является для нее Россия... Победа над Чан Кай-ши не имела бы никакого значения, если бы Япония оказалась не в состоянии преградить путь России, отбросить ее назад, очистить раз и навсегда Дальний Восток от большевистского влияния. Коммунистическая идеология, естественно, объявлена в Японии вне закона, самая лучшая армия Японии - Квантунская - стоит на континенте на страже приморской провинции. Маньчжоу-Го было организовано как исходная база для нападения на Россию» {106} .
Стабилизировав фронт в Китае, японская военщина, несмотря на поражение в районе озера Хасан, вновь обратила хищные взоры на север. Осенью 1938 г. генеральный штаб японской армии приступил к разработке плана войны- против СССР, получившего кодированное наименование «План операции № 8». В рамках этого плана разрабатывалось два варианта: вариант «А» предусматривал нанесение главного удара в направлении советского Приморья, «Б» - в направлении Забайкалья. Военное министерство настаивало на проведении плана «А», генеральный штаб вместе с командованием Квантунской армии - плана «Б». В ходе дискуссии победила вторая точка зрения, и с весны 1939 г. развернулась активная подготовка к осуществлению агрессии против МНР и СССР согласно плану «Б» {107} . К лету 1939 г. численность японских войск в Маньчжурии достигла 350 тыс. человек, имевших на вооружении 1052 орудия, 385 танков и 355 самолетов; в Корее находилось 60 тыс. солдат и офицеров, 264 орудия, 34 танка и 90 самолетов {108} .
Осуществлением своих планов японские милитаристы рассчитывали приблизить заключение военного союза с Германией и Италией, поставить под сомнение способность СССР выполнять свои обязательства по взаимопомощи и этим содействовать провалу переговоров Советского Союза с Англией и Францией.
МНР давно привлекала Японию. Овладение этой страной дало бы ей крупные стратегические выгоды, о которых ясно говорил начальник штаба Квантунской армии Итагаки в беседе с японским послом в Китае Аритой в 1936 г. Он заявил, что МНР «является очень важной с точки зрения японо-маньчжурского влияния сегодняшнего дня, ибо она является флангом обороны Сибирской железной дороги, соединяющей советские территории на Дальнем Востоке и в Европе. Если Внешняя Монголия (МНР. - Ред.) будет объединена с Японией и Маньчжоу-Го, то советские территории на Дальнем Востоке окажутся в очень тяжелом положении и можно будет уничтожить влияние Советского Союза на Дальнем Востоке без военных действий. Поэтому целью армии должно быть распространение японо-маньчжурского господства на Внешнюю Монголию любыми средствами, имеющимися в распоряжении» {109} .
Советское правительство знало о захватнических планах Японии в отношении Монгольской Народной Республики. Верное своему союзническому и интернациональному долгу, оно заявило в феврале 1936 г., что в случае нападения Японии на МНР Советский Союз поможет Монголии защитить ее независимость. 12 марта 1936 г. состоялось подписание советско-монгольского протокола о взаимной помощи против агрессии.
Стремясь оправдать свои агрессивные действия, японцы пошли на подлог. На своих топографических картах они обозначили границу Маньчжоу-Го по реке Халхин-Гол, которая фактически проходила восточнее. Это, по их мнению, должно было создать «правовую основу» для нападения.
В начале 1939 г. Советское правительство официально заявило, что «границу Монгольской Народной Республики, в силу заключенного между нами договора о взаимопомощи, мы будем защищать так же решительно, как и свою собственную» {110} .
Однако милитаристы не вняли этому предупреждению и скрытно подтянули к границам МНР крупную группировку войск. Они не только вели усиленную разведку, но и неоднократно нарушали границы. Наиболее серьезный инцидент произошел 11 мая. На другой день японцы ввели в бой пехотный полк, поддержанный авиацией, и, оттеснив пограничные заставы монгольской Народно-революционной армии, вышли к реке Халхин-Гол. Так началась необъявленная война против МНР, длившаяся более четырех месяцев.
Боевые действия на территории Монгольской Народной Республики совпали с переговорами японского министра иностранных дел Ариты с английским послом в Токио Крейги. В июле 1939 г. между Англией и Японией было заключено соглашение, по которому Англия признала японские захваты в Китае. Таким образом, правительство Великобритании оказывало дипломатическую поддержку японской агрессии против МНР и ее союзника - СССР.
Обстановкой, сложившейся на границах МНР, воспользовались и США. Всемерно поощряя Японию к войне, американское правительство сначала продлило на шесть месяцев аннулированный перед этим торговый договор с ней, а затем полностью восстановило его. Заокеанские монополии получили возможность положить в карман крупные прибыли. В 1939 г. Япония закупила в Соединенных Штатах в десять раз больше железного и стального лома, чем в 1938 г. Монополисты США продали Японии на 3 млн. долларов новейших станков для авиационных заводов. В 1937 - 1939 гг. США взамен получили из Японии золота на 581 млн. долларов {111} . «Если кто-либо последует за японскими армиями в Китае и удостоверится, сколько у них американского снаряжения, то он имеет право думать, что следует за американской армией» {112} , - писал торговый атташе США в Китае. Кроме того, Японии оказывалась и финансовая помощь.
Провокационные нападения японцев у озера Хасан и на реке Халхин-Гол представляли собой не что иное, как «антикоминтерновский пакт» в действии. Однако расчет агрессоров на поддержку их гитлеровской Германией не оправдался. Добиться каких-либо уступок со стороны СССР и МНР также не удалось. Захватнические планы японских милитаристов рухнули.
Разгром японцев на Халхин-Голе, их стратегические неудачи в Китае, кризис в отношениях с Германией, вызванный заключением советско-германского пакта о ненападении, явились сдерживающими факторами, временно разъединившими силы агрессоров.
Порабощение Эфиопии, захват Рейнской зоны, удушение Испанской республики, развертывание войны в Китае являлись звеньями одной цепи империалистической политики конца тридцатых годов. Агрессивные государства - Германия, Италия и Япония - при прямой поддержке США, Англии и Франции стремились путем локальных войн и военных конфликтов как можно скорее раздуть пожар мировой войны. Острое соперничество между империалистическими державами вступало в новую фазу. Обычные формы борьбы - конкуренция на рынках, торговая и валютная война, демпинг - давно были признаны недостаточными. Речь теперь шла о новом переделе мира, сфер влияния, колоний путем открытого вооруженного насилия.
Вооружённая борьба Китая с японскими захватчиками началась в тысяча девятьсот тридцать седьмом году и длилась долгие девять лет. За это время военно-воздушные силы Гоминьдана, международно признанного правительства Китая, успели несколько раз сменить свою материальную часть, временами теряя почти все свои самолёты в боях и возрождаясь затем за счёт поставок из-за рубежа. В один из таких периодов, примерно с 1938 по 1940 год, китайская авиация была представлена исключительно советскими машинами, включая истребители И-152 и И-16, причём вместе с китайцами на них летали советские лётчики-добровольцы. О вкладе самолёта И-16 в оборону воздушного пространства Китая рассказывает эта статья.
Краткое описание событий
В тридцатые годы XX века Китайская республика находилась в весьма тяжёлом положении. Государственный аппарат погряз в коррупции; то затихала, то опять разгоралась гражданская война между официально признанной правящей партией Гоминьдан, Коммунистической партией Китая и сепаратистами в провинциях. На этом фоне активизировался восточный сосед, Япония, стремительно набиравшая силу и мечтавшая о построении «Великой восточноазиатской сферы взаимного процветания» под своей, разумеется, эгидой. В 1931 году в результате действий японских вооружённых сил от Китая была отторгнута Маньчжурия, на территории которой позже было образовано марионеточное государство Маньчжоу-Го. Продолжение последовало через шесть лет.
7 июля 1937 года с конфликта у моста Лугоуцяо началась «вторая японо-китайская война». Китай, по существу, к этой войне готов не был. Войска Гоминьдана отступали, теряя силы в кровопролитных сражениях. Генерал-губернаторы китайских провинций оставляли лучшие армейские части для обороны своей территории (на случай ухудшения отношений с центральным правительством), на фронт отсылая практически невооруженные территориальные войска. Не хватало артиллерии. Состояние китайских военно-воздушных сил было ещё более плачевным.
Реакция Запада на события в Китае была довольно вялой. Лига наций ограничилась лишь формальным осуждением действий Японии, да и то с большим опозданием (резолюция увидела свет лишь 24 ноября 1937 года).
Японский ас Такео Като возле своего Ki.10. Китай, 1938 год.
Состав авиации сторон
С началом войны японская промышленность резко увеличила производство самолётов, чтобы обеспечить авиацию армии и флота новой техникой. В 1937 году японскими заводами было произведено 1511 самолётов, а в 1938 году уже 3201, более чем в два раза больше. Первым делом перевооружение затронуло Императорскую авиацию флота, в которой на смену устаревшим бипланам Nakajima А2M1 и A4M1 пришёл новый истребитель-моноплан Mitsubishi A5M конструкции Дзиро Хорикоси. Главным истребителем армейской авиации всё ещё оставался биплан Kawasaki Ki.10, поэтому армейские военно-воздушные силы в этот период использовались в основном для прикрытия японских войск в Северном Китае и обеспечения ПВО Маньчжурии. Однако уже в марте 1938 года в небе Китая появился новый истребитель Nakajima Ki.27, вскоре начавший поступать в части Императорской армейской авиации во всё возрастающем количестве.
| Японские истребители армии | |
|---|---|
 |
Ki.10 Такео Като, осень 1937 года |
 |
Ki.27, захваченный китайцами и перекрашенный в цвета ВВС Гоминьдана |
 |
Nakajima Ki-43 25-го сентая. Нанкин, 1943 год. |
Китайская республика мало что могла противопоставить мощи японской военной машины. В самом Китае практически не было развитой авиационной промышленности, заводы занимались сборкой иностранных самолётов из машинокомплектов. Авиация к началу войны включала в себя около шестиста самолетов, в том числе триста пять истребителей. Истребительная авиация была представлена американскими «Кёртиссами» (на вооружении стояли бипланы «Хок-II» и «Хок-III»), «Боингами-281» (больше известными как Р-26), а также итальянскими Fiat CR.32. Лучшим истребителем из этой «сборной солянки» считался Curtiss Hawk III, биплан с убирающимся шасси, который, превосходя японские бипланы A2M, A4M и Ki.10, не мог на равных бороться с новыми монопланами A5M и Ki.27.
* По данным других источников: доставлено 16; заказано 24, из них доставлено 9.
Первоначально китайцам удалось потрепать вражеские истребительные подразделения, однако с появлением в небе над Шанхаем А5М японцы захватили господство в воздухе. Число боеспособных истребителей начало катастрофически падать, встал вопрос о закупке за рубежом новых боевых машин. Попытки заключить торговые соглашения с западными державами натолкнулись на сильное политическое противодействие Японии. Европейцы, и на востоке верные своей «политике умиротворения», не хотели ссориться с набирающей силу империей.
В августе 1937 года была заказана партия из двадцати четырёх французских истребителей «Девуатин» D.510C, в боевых действиях они участвовали с лета 1938 года. В начале декабря 1937 года в Гонконг были доставлены тридцать шесть английских «Гладиаторов» Mk.I , однако под давлением Японии власти Великобритании отказались обеспечить техническую помощь для сборки самолётов, в результате их введение в строй весьма затянулось. В любом случае, всё это было подобно капле в море.
Помощи было ждать неоткуда. Поэтому главе правительства Китая, лидеру Гоминьдана Чан Кайши, ничего не осталось, как обратиться за помощью к Советскому Союзу. Правительство СССР было заинтересовано в удержании японцев как можно дальше от рубежей своей страны, поэтому переговоры пошли быстро и без проволочек. 21 августа 1937 года между СССР и Китаем был заключен договор о ненападении. В сентябре в Москву прибыла китайская военная делегация, которой на Щёлковском аэродроме был продемонстрированы образцы советского вооружения, в том числе один учебно-тренировочный самолёт УТИ-4 . Уже с октября 1937 года, до подписания официального соглашения, Советский Союз начал передавать Китаю вооружение, в том числе и самолёты. Одновременно с отправкой самолётов по просьбе Чан Кайши Советский Союз начал отправку летчиков-добровольцев. В 1937 году на помощь была послана одна эскадрилья И-16 (тридцать один самолёт и сто один человек летного и технического персонала). К концу ноября, однако, пришло только двадцать три самолёта.
Первые поставки техники в кредит (то есть официальные) начались с 1 марта 1938 года. К 10 июня по первому контракту было доставлено, помимо всего остального, 94 И-16 (тип 5 и тип 10), а также 8 УТИ-4. В первых же боях выявилась недостаточная огневая мощь двух крыльевых пулеметов ШКАС на И-16 тип 5, поэтому весной 1938 года вместе с И-16 тип 10 в Китай стали поступать дополнительные пулеметы для перевооружения И-16 тип 5. С 5 июля 1938 года по 1 сентября 1939-го было передано еще 20 И-16 тип 10 (с двумя комплектами запчастей) и 10 пушечных И-16 тип 17 (с одним комплектом запчастей). Поставки «ишаков» продолжались и далее, возможно, вплоть до 1941 года. Известно, что кроме перечисленных типов «ишаков» Китаю передавались И-16 тип 18 , и, вероятно, тип 6 .
Помощь идёт
Отбор лётчиков для участия в японо-китайской войне производился очень тщательно. Добровольцев в октябре 1937 г. собрали в Москве, где они были ознакомлены с характеристиками японского истребителя Ki.10. К 21 октября 1937 года для отправки в Китай были подготовлены 447 человек, включая наземный персонал. Переодетые в гражданскую одежду, они отправились поездом в Алма-Ату, где на аэродроме их ждали истребители И-16.
По прибытии в Алма-Ату выяснилось, что вся группа летала только на И-15, а на местном аэродроме их ждали более тридцати уже собранных, но еще необлетанных И-16. В результате Г.Н.Захарову пришлось в течение двух-трех недель в ожидании новой группы летчиков заниматься облетом всей партии И-16. Ее отправили только в конце ноября. Личный состав эскадрильи истребителей И-15 (99 человек, из них 39 летчиков) во главе с капитаном А.С. Благовещенским тремя группами отправили в Китай в ноябре, декабре 1937 года и январе 1938 года.
Первые партии И-15 и И-16, по аналогии с бомбардировщиками, перегоняли по «южной трассе» Алма-Ата -Ланьчжоу (провинция Ганьсу). Воздушная трасса протяженностью около 2400 км состояла из цепочки баз с аэродромами: Алма-Ата - Кульджа - Шихо - Урумчи - Гучэи - Хами - Шиншинся - Аньси - Сучжоу - Ляньчжоу - Ланьчжоу. Основные базы находилась в Алма-Ате, Хами и Ланьчжоу. Каждую базу трассы возглавлял советский начальник, в подчинении которого находилось необходимое количество специалистов, а также минимум технических средств для обслуживания перегоняемых самолетов.
Плохо подходившие для скоростных бомбардировщиков небольшие по размерам необорудованные высокогорные площадки «южной трассы» для истребителей были просто опасными, особенно для И-16 с их высокой посадочной скоростью. К тому же машины были перетяжелены. Как писал Г.Захаров, «помимо полной загрузки горючим и боеприпасами мы должны были тащить с собой все, что могло нам понадобиться в аварийных условиях, - крюки, тросы, палатки, инструмент, даже некоторые запчасти. Словом, каждый истребитель превратился в грузовик» .
Свою лепту вносила и зимняя погода. Во время ночевки группы Г.Захарова в Гучене за ночь площадку и самолеты так занесло снегом, что наутро пришлось ломать голову над тем как взлететь. Расчищать взлетную полосу было нечем - места дикие, малолюдные. «Я тогда выпустил два истребителя на рулежку, и в течение двух с половиной - трёх часов они, руля след в след, накатывали колею. Взлетать с колеи рискованно - это же не по лыжне с рюкзаком за спиной идти. Метр в сторону при разбеге - и авария… Но другого выхода не было...» Одна из групп И-16 просидела около месяца в Гучене и встретила там в глинобитной мазанке Новый 1938-й год. Когда снежная буря утихла, по словам техника В.Д.Землянского, «оказалось, что истребители только угадывались под сугробами» . Для расчистки аэродрома мобилизовали немногочисленное местное население - китайцев, уйгуров, дунган. Они пробили в снежных завалах рулежные дорожки и ВПП. В это же время группа бомбардировщиков Ф.П.Полынина на другом аэродроме в течение двух недель укрывалась от песчаной бури.
В своих мемуарах штурман П.Т.Собин подробно описал, как с сентября 1937 года по июнь 1938 года он с летчиками А.А.Скворцовым или А.Шороховым на СБ неоднократно лидировал группы по 10 — 12 истребителей. Для перегонки Г. В.Захаров самой первой группы истребителей И-16 штурманом к А.Шорохову назначили Н.Н.Ищенко с ТБ-3, уже знакомого с трассой перелета. Перегонка И-16 и И-15 обычно происходила по следующему сценарию: первым взлетал лидер, на кругу собирая поодиночке взлетавшие истребители. По маршруту они шли звеньями или парами, при этом экипаж лидера внимательно наблюдал за ведомыми: не отстал ли кто-нибудь. На подходе к аэродрому лидер распускал строй, истребители становились в круг и садились по очереди. Промежуточные аэродромы, в основном, находились на пределе дальности полета истребителей, поэтому сбор группы после взлета производили очень быстро, а садились обычно с ходу, иначе могло не хватить горючего. Лидер шел на посадку последним. Затем его командир делал разбор полета и давал указание летчикам на следующий этап маршрута. По словам Собина, у него за все время перегонки произошел только один случай потери самолета на маршруте. Из-за неисправности мотора И-16 произвел вынужденную посадку в районе Мулэя (70 км восточнее Гучэна). Летчик при посадке получил травму головы, аварийный самолет оставили на месте до прибытия ремонтной бригады.
Довольно часто на промежуточных аэродромах самолеты при посадке «капотировали». Летчики при этом, как правило, отделывались легкими ушибами, но на самолетах оказывались погнуты винты, повреждены капоты моторов и хвостовое оперение. Эти самолеты быстро восстанавливали. Самое тяжелое происшествие произошло во время перегонки уже первой группы. 28 октября при посадке на аэродроме в Сучжоу, расположенном в среднегорье, командир группы десяти И-16 В.М.Курдюмов не учел меньшей плотности воздуха и повышенной посадочной скорости: самолет выкатился за пределы полосы, перевернулся и сгорел, летчик погиб.
С 31 октября 1937 года южной трассой стал командовать комбриг П.И.Пумпур. Узнав о летных происшествиях в группе Курдюмова, он отменил уже назначенные сроки вылета второй группы И-16, куда вошли, главным образом, дальневосточники: истребители из 9-й и 32-й отдельных эскадрилий. Пумпур начал усиленно тренировать летчиков в полетах на предельных высотах с посадкой в труднодоступных местах в сопках, на ограниченных площадках. Проявившего лихость лётчика Корестелёва, скапотировавшего на крохотной площадке в горах, отстранил от полетов и чуть было не отправил обратно в часть, но друзья отстояли. К тому же группа выделялась своей подготовкой. Эта группа на 9 И-16 вылетела из Алма-Аты в начале декабря 1937 года, их лидировал сам комбриг П.И.Пумпур. До Ланьчжоу группа долетела без особых происшествий, там И-16 передали китайцам, затем на транспортнике вернулись в Алма-Ату за новой партией машин. Как вспоминал доброволец Д.А.Кудымов, после второго удачного «рейса» Пумпур собирался эту группу оставить в качестве перегонщиков, но затем, сжалившись, все-таки отпустил «на войну».
Неоправданные потери и задержки по метеоусловиям при перегонке привели к тому, что вскоре «воздушный мост» сократили, истребители в разобранном виде на автомашинах стали доставлять до Хами (провинция Синьцзян). Для этого пришлось направить в этот район тысячи советских строителей, они в тяжелейших условиях в кратчайшие сроки проложили сквозь горы и пустыни между основными пунктами трассы автомобильную дорогу. Первые грузы пошли по «дороге жизни» в апреле 1938 года, в конце месяца автомобильная колонна добралась до Хами.
Автомобильная трасса, по которой поставлялись грузы китайцам, имела длину 2925 км. Ее маршрут: Сары-Озек (советская территория) - Урумчи - Хами - Аньси - Сучжоу - Ляньчжоу - Ланьчжоу. Руководством занимался штаб в Алма-Ате. Транспортировка фюзеляжей самолетов осуществлялась на грузовиках ЗиС-6, плоскости, хвостовое оперение, винты и запасные части возили на ЗиС-5. Автокараваны, возившие самолеты, насчитывали обычно 50 машин, движение их было ограничено светлым временем суток. Части истребителей везли в Хами, что составляло 1590 км и требовало около одиннадцати суток езды. В Хами истребители собирались советскими специалистами, после чего самолёты по воздуху перегонялись в Ланьчжоу. Общее время пути составляло 18-20 суток.
В боях
Летчики из Советского Союза вступили в бои сразу же после приезда. 21 ноября 1937 г. в небе над Нанкином состоялся первый поединок советских и японских летчиков. Отражая налет на город, 7 И-16 группы Курдюмова перехватили 20 японских самолетов и без потерь одержали три победы (два А5М и один бомбардировщик). На следующий день, 22 ноября, открыла боевой счет группа Прокофьева, 6 И-16 в схватке с шестью А5М одержали одну победу без потерь.
При появлении в воздухе советских летчиков японцы стали нести большие потери, их превосходство в воздухе было поставлено под угрозу. Однако через некоторое время они «освоились», и уже наши лётчики, в основном не имеющие боевого опыта, стали действовать менее эффективно. Сказывалась и отсутствие в группе Курдюмова командира: заместитель командира эскадрильи Сизов в тяжелой обстановке не захотел брать на себя всю полноту ответственности, категорически отказывался от командования. В результате воздушные бои проходили вяло, неорганизованно. Летчики, не имея боевого опыта, действовали как кому вздумается. Тяготило летчиков и то, что им все время приходилось воевать с численно превосходящим противником. Одному советскому истребителю противостояло, как правило, пять - семь японских.
Из-за невозможности как следует прикрыть аэродромы от внезапных налетов японской авиации Благовещенский организовал некий аналог советской службы ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи), в полном соответствии с «китайскими реалиями». Лётчики с утра до вечера находились с парашютами у своих самолётов, рядом с обслуживающими машины техниками и механиками. Самолёт командира обычно стоял рядом с командным пунктом, остальные самолёты располагали неподалеку в шахматном порядке. Сразу по получении сигнала о появлении противника на вышке взвивался синий флаг, означавший тревогу. Благовещенский взлетал обычно первым, за ним остальные. Группой в бою управляли только покачиванием крыльев. Сигналы предварительно чётко определялись на земле.
А. С. Благовещенскому принадлежала инициатива и в организации взаимодействия между «скоростными» И-16 и «манёвренными» И-15. По предложению одного из лётчиков он централизовал ведение стрельбы из пулеметов, приказав установить кнопочную гашетку на ручке, для облегчения снял на всех самолетах аккумуляторы и поставил на И-15 бронеспинки, спасшие жизнь многим летчикам.
В результате проведенных мероприятий соотношение потерь опять изменилось в пользу советских добровольцев.
Как уже упоминалось выше, в начальный период войны (1937 - 1939 гг.) советским и китайским истребителям противостоял в основном самолет Mitsubishi A5M с неубирающимся шасси. Его преимуществом перед И-16 была высокая горизонтальная манёвренность, недостатками - низкая скорость, плохая вертикальная манёвренность и слабое вооружение. Впрочем, опытность японских пилотов частично компенсировала эти недостатки, так что А5М можно считать противником вполне достойным. В Китае в это время воевали и армейские Nakajima Ki.27, во многом похожие на А5М, но с лучшими характеристиками. В воспоминаниях советских летчиков-истребителей они не фигурируют; возможно, что они просто не отличали их от А5М (либо просто не встречали). Лётчикам ВВС РККА впоследствии предстояло познакомиться с ними во время боев на Халхин-Голе . Совсем по-другому относились к Ки-27 экипажи СБ: с появлением этих истребителей в районе боевых операций советских бомбардировщиков потери последних возросли, так как И-97 (название истребителя «Накадзима» по советской классификации), в отличие от И-96 (А5М) и И-95 (Ки-10), мог с лёгкостью догонять советские скоростные бомбардировщики. Воздушные бои в небе над Китаем были примечательны тем, что обе стороны достаточно активно применяли таран. Самым известным, безусловно, является таран Антона Губенко, произведенный 31 мая 1938 года, и ставший первым советским тараном. Губенко на И-16 уничтожил истребитель А5М, а сам благополучно приземлился на своем аэродроме. Тем не менее, этот таран не являлся первым. Известны еще по крайней мере два тарана, совершенные китайскими летчиками на И-15 (18 февраля и 29 апреля 1938 года) Правда, в обоих случаях самолеты были потеряны; один лётчик спасся на парашюте, другой погиб. Еще раньше, 22 декабря 1937 года, японский лётчик Н. Оббаяси таранил И-16. Оба пилота погибли.
Истребители А5М4 12-й авиагруппы в полёте над Китаем, 1939 год
В Китае советские лётчики впервые вели ночные бои на И-16 (в Испании для монопланов Поликарпова это оказалось невозможным из-за отсутствия подходящих взлётно-посадочных полос, так что «ночники» там летали на И-15). Так, в одну из ночей командир эскадрильи А. И. Лысункин в паре с Е. Орловым взлетели на перехват японских бомбардировщиков, идущих на Хэньян. В 23.00 по сигналу тревоги лётчики выехали на аэродром. Подробности боя упоминаются в воспоминаниях военврача С. Белолипецкого:
«Аэродром, хорошо знакомый днём, в призрачном свете луны имел иной, почти неузнаваемый вид. У развалин комендантского помещения стояло несколько грузовых машин с установленными на площадках кузовов мощными юпитерами. Лысункин и Орлов, уже в полном снаряжении, с подвешенными парашютами, планшетами и ракетницами в руках, через переводчика договаривались с начальником аэродрома генералом Яном: „Взлёт при лунном свете. Юпитеры не нужны. Как только противник отбомбится, зенитки прекращают огонь, а прожекторы указывают направление полета противника. Запрос на посадку - белая ракета“. Минуту спустя мы с полковым комиссаром Иваном Ивановичем Сулиным наблюдали, как в серебристой дымке лунного света две тупоносые „ласточки“, стремительно набирая скорость, одна за другой промчались мимо нас, взмыли вверх и потонули в ночном небе. Судя по удаляющемуся шуму моторов, истребители направились на юго-запад, в сторону города. Неожиданно с неба на землю опустилась светящаяся цепочка красных трассирующих точек, и донеслась пулеметная очередь. За ней послышалась вторая, но уже в ином направлении. Затем третья. Впоследствии мы узнали: Лысункин и Орлов по поручению китайского командования „гасили“ таким способом в разных районах Хэнъяна огни, продолжавшие светиться в условиях сплошного затемнения. Возможно, огонь жгли по недисциплинированности, а может быть, и по злому умыслу... Переводчик повел нас с Иваном Ивановичем в бомбоубежище, под которое была приспособлена большая железнодорожная труба рядом с аэродромом. Скоро в настороженную ночную тишину проник приглушенный шум моторов. Рванул первый взрыв. Последовавшие за ним через неуловимо короткие промежутки времени сотни взрывов слились в грохот чудовищной силы. Задрожала земля, посыпались камни дорожной насыпи. Близкие разрывы били в уши, обдавая лицо горячим воздухом. Так близко к "эпицентру" бомбового удара я оказался впервые. Адская канонада оборвалась разом: бухнули в одиночку последние две-три бомбы, и стало вдруг до странности тихо. Мы с Сулиным поспешно вскарабкались на насыпь в надежде увидеть, как наши смельчаки-истребители встретят воздушного врага, удалявшегося на юг. Туда, вслед за самолетами противника, вытянулись и бледно-голубые полосы прожекторных лучей. Аэродром заволокло дымом и пылью. Напрасно напрягали мы зрение и слух. Только однажды Иван Иванович вдруг воскликнул: „Смотрите, доктор, вон там что-то вспыхнуло!“ Но смолк гул моторов бомбардировщиков, погасли прожекторы, подходило к концу время, на которое могло хватить горючего у наших истребителей. Генерал Ян объявил: „Приближается вторая волна, вышла и третья“. А Лысункина и Орлова все не было. Наконец в небе послышался рокот одиночного мотора, и вниз полетела белая ракета. Кто-то из наших вернулся и просил разрешения на посадку. А где же второй? Почему его нет, что с ним? Задавая друг другу эти тревожные вопросы, мы опасались, что вернувшийся лётчик не успеет приземлиться и угодит под японские бомбы. Но вот самолет зарулил по земле.
Истребитель А5М4 на борту авианосца "Сорю", 1939 год
В томительном ожидании прошло еще некоторое время, а лётчик все еще продолжал маневрировать, очевидно отыскивая просветы между свежими воронками. Пилот скорее всего не догадывался о грозившей ему опасности. Не утерпев, Сулин послал авиатехника на аэродром за возвратившимся. Наконец мотор смолк, и тут же в наступившей тишине явственно обозначился отдаленный шум очередной группы „Мицубиси“. Вражеские бомбовозы уже грозно гудели над аэродромом, когда к нашему укрытию подбежали запыхавшиеся авиатехник и прилетевший Евгений Орлов. Едва успели мы втиснуться в переполненное бомбоубежище, как грохнули бомбы. - Где Лысункин? - Не знаю. Последний раз я видел его, когда мы пошли в атаку на японцев. Они отвечали сильным огнем. Я думал, Александр уже вернулся... Выходит, с ним произошло что-то неладное. Теперь все понимали, что Лысункин не сможет благополучно возвратиться: бензин у него давно кончился».
К сожалению, А. Лысункин погиб. Во время боя его самолет был повреждён и пошёл на вынужденную посадку. Летчик в лунном свете принял за землю поверхность озера; в результате сильного удара при посадке Лысункин получил смертельную травму, ударившись головой о прицельную трубу. О сбитых самолетах в этом бою не сообщается, однако на следующую ночь при налете на город несколько японских лётчиков, помня о нападении «ишаков», приняли свои самолёты за советские и открыли по ним огонь. В результате разгоревшегося обстрела, а также из-за действий китайских зенитчиков, японцы потеряли одиннадцать бомбардировщиков. По некоторым данным, ночью на «ишаке» совершал вылеты также С. П. Супрун. Как пишет С. Я Федоров, «С. П. Супрун в качестве заместителя советника по истребительной авиации находился в Чунцине, где базировались две эскадрильи истребителей под его командованием. Японцы часто нарушали воздушное пространство временной столицы гоминдановского Китая, совершая массированные и разведывательные полеты преимущественно ночью и в сумерки. Супрун летал на истребителе И-16 конструкции П. Н. Поликарпова. Это была очень хорошая для того времени машина, маневренная, с большим обзором. Воевал С. П. Супрун самоотверженно, не было ни одного боевого вылета па перехват японских самолетов и прикрытие города, в которых бы он не участвовал. За боевые заслуги в Китае С. П. Супруну было присвоено звание Героя Советского Союза». В апреле 1938 года японское правительство потребовало от СССР отзыва советских добровольцев из Китая. Это требование было категорически отвергнуто. Советские летчики продолжали воевать в Китае. Затеянный японцами в июле 1938 года конфликт на озере Хасан , призванный вынудить СССР прекратить оказание помощи Китаю, также цели своей не достиг. Известно, однако, что все лётчики уже к началу 1940 года вернулись на родину. Это вызвано началом второй мировой войны в Европе, а также охлаждением отношений между СССР и Китаем (в это время в Китае начались инциденты с нападением войск партии Гоминьдан на отряды коммунистов). В войсках, правда, оставалось некоторое количество наших советников и инструкторов, которые в боевых действиях участия не принимали. 10 января 1940 года, вероятно, можно считать днём последней победы советских добровольцев в Китае. Её одержал К. Коккинаки, командовавший группой И-16. Вот как он сам вспоминал этот бой:
«Японские бомбардировщики шли двумя группами по 27 самолетов в каждой под сильным прикрытием истребителей. Часть наших ребят связала боем японские истребители, а другая атаковала бомбардировщики. Надо отдать должное боевой выучке и упорству противника. Японские самолеты шли плотным строем, крыло в крыло, умело поддерживая огнем друг друга. Если одна машина, объятая пламенем, падала к земле, ее место занимала сзади идущая, сохраняя боевой строй. Нам пришлось драться с истребителями прикрытия. Их было значительно больше. В этом бою я сбил седьмой японский самолет. Выйдя из атаки, увидел, что два японца атакуют И-16. Я поспешил на выручку товарищу и сам попал под удар. Пулеметная очередь сильно повредила мою машину, и она крутой спиралью пошла к земле. Тут мне помог опыт летчика-испытателя. Я сумел вывести машину в горизонтальный полет и добраться до своего аэродрома».
За время войны в Китае там побывало около семисот летчиков и техников, погибло около двухсот советских летчиков-добровольцев. Четырнадцать летчиков получило за бои в Китае звание Героя Советского Союза, более четырёхсот награждено орденами и медалями.
Китайские подразделения на И-16
Первым китайским подразделением, освоившим «ишак» , стал IV татуй , который 21 сентября 1937 года, сдав свои «Хоки-III», отбыл в Ланьчжоу для получения И-16 тип 5 и И-15бис. На И-16 стал переучиваться 21-й чаньтай , остальные чаньтаи IV татуя (22-й и 23-й) получили бипланы.
Командир IV татуя Као Чи-Хан (в другой транскрипции - Джао Дзихань)
21 ноября летчики 21-го чаньтая IV татуя на «ишаках» полетели в Нанкин. Всего в полете участвовало 15 самолетов, из них семь пилотировались советскими летчиками, восемь - китайцами. Лидером группы был полковник Као Чи-Хан, командир IV татуя, который уже имел на своем счету пять побед. После взлёта истребители попали в метель, в результате на промежуточный аэродром в Анкьянге приземлилось только восемь И-16 - советские летчики и Као, остальные китайцы потерялись. Во время дозаправки самолеты попали под бомбы десяти G3M2. Као Чи-Хан при попытке взлететь был убит взрывом бомбы. Его самолёт был первым И-16, потерянным в боевых условиях в японо-китайской войне. Командиром IV татуя стал Ли Куэй-Тан.
Лётчики чаньтая, долетев до Нанкина, производили боевые вылеты до 3 декабря 1937 года. 13 декабря Нанкин пал. При отступлении китайцы оставили на аэродромах несколько повреждённых «ишаков», которые впоследствии изучались японцами. После отступления 21-й чаньтай вместе с другими частями IV татуя совершал вылеты из Ханькоу. Первый крупный бой состоялся 18 февраля 1938 года. В этот день двенадцать бомбардировщиков G3M2 под прикрытием двадцати шести истребителей A5M совершили налет на Ханькоу. На перехват поднялись двадцать девять И-16 IV татуя и некоторое количество И-15. По китайским данным, было сбито двенадцать японцев (японские данные подтверждают потерю только четырёх истребителей), при этом было потеряно пять И-16 и четыре И-15, все лётчики с «ишаков» (в том числе и командир татуя Ли Гуйдань) погибли. В сентябре 1938 года из-за нехватки матчасти IV татуй был отправлен в Ланьчжоу и перевооружён на И-15бис.
Китайский летчик сфотографировался на фоне своего И-16 тип 17. 24-й чаньтай, июнь 1941 года.
Приданный IV татую 24-й чаньтай получил первые И-16 тип 10 в Ланьчжоу 29 марта 1939 года. Подразделению предстояло обеспечивать ПВО Чуньцина, где в тот момент находилось правительство страны. Летчикам 24-го чаньтая выпало сомнительное удовольствие первыми встретиться в бою с японскими истребителями «Зеро» (подробнее об этом см. ниже). После этого 24-й чаньтай перевели в Ченьду. а затем в феврале 1941 года в Хами, где подразделение получило истребители И-16 III (так в китайских ВВС обозначался И-16 тип 18). Подразделения IV татуя получили 35 истребителей И-16 и 20 И-153. В июне 1940 года группа получила монопланов в три раза меньше, чем бипланов. 1 сентября 1941 года 24-й чаньтай вошёл в состав новой «истребительной группы». В конце марта 1942 года летчики IV татуя сдали последние истребители советской конструкции и оправились в Куньминь для переучивания на самолеты Рипаблик Р-43А «Лансер».
26 чаньтай V татуя был перевооружен на И-16 в Ланьчжоу в январе 1938 года. В конце июля 1938 года подразделение принимало участие в обороне Ханькоу. Лётчики провели серию ожесточённых боев с японской авиацией. К примеру, 3 августа в бою принимало участие до семидесяти японских самолётов. Командир 26-го чаньтая Ванг Ханьсюнь сбил один самолет. Самолёт командира звена Лиу Линьцзы (бортовой номер «5922») был сбит, лётчик выпрыгнул с парашютом. Лётчик истребителя И-16 с бортовым номером «5920» Ха Хуен совершил вынужденную посадку. Был потерян И-16 с бортовым номером «5821», летчик погиб. 1 октября 26-й чаньтай придали V татую. В сентябре 1939 года подразделение получило семь новых И-16 тип 10. В ноябре эскадрилья принимала участие в жестоких воздушных боях над Ченьду. В 1940 году в Ланьчжоу прибыли девять новых И-16 тип 18, однако до конца года все они по тем или иным причинам были потеряны или оказались небоеспособными. Эскадрильи перевооружили самолётами И-153, но уже в начале марта 1941 года 26-й чаньтай получил И-16 III, его оставили в Ланьчжоу прикрывать маршрут переброски самолетов из СССР. 1 сентября 1941 года подразделение вошло в состав новой истребительной группы и к маю 1942 года было перевооружено на И-153. Еще одним подразделением V татуя, получившем истребители И-16, стала сформированная в июле 1941 года группа 4-го командования воздушных сообщений . Группу возглавил командир 29-го чаньтая Ванг Яньхуа, на вооружении подразделения имелось семь истребителей И-16 III. Лётчики продолжали выполнять задачи ПВО Ланьчжоу. К концу 1942 года группа стала фактически автономным подразделением, которое подчинялось не центральному командованию, а руководству провинции Синьцзян, где начались столкновения между китайцами и местным уйгурским населением. Столкновения продолжались вплоть до прихода к власти в провинции в 1943 году коммунистов. В сентябре 1943 года V татуй получил американские истребители Р-66 и уцелевшие И-16 из других групп. В конце 1943 года на базе татуя сформировали китайско-американское авиакрыло, получившее на вооружение истребители P-40N. Вполне возможно, что не все И-16 и Р-66 были заменены новыми истребителями.
Будущий ас Лью Чи-Шень на фоне своего И-16 тип 5. 21 чаньтай, аэродром Ханькоу, март 1938 года
В январе 1940 года в Ченьду III татуй получил истребители И-16 и И-152, скорее всего оставленными отозванными в СССР советскими добровольцами. Самолёты И-16 поступили на вооружение 7-го и 32-го чаньтаев. «Ишачков» оказалось значительно меньше, чем И-152. В начале 1941 года в III татуе появились еще и истребители И-153 «Чайка». Группа несла тяжёлые потери в ежедневных воздушных боях с «Зеро» над Ченьду. В конце апреля и начале мая группа получила еще несколько истребителей И-16 III. В начале августа в боях принимало участие не менее пяти И-16 из «весенней» партии. 11 августа на перехват семи новейших бомбардировщиков G4M1 и 16 «Зеро» сопровождения поднялись двадцать девять китайских истребителей, в числе которых было девять И-16. Пять «ишаков» стали жертвами японцев: три сбили летчики «Зеро», два - на счету воздушных стрелков G4M1. Насколько известно, 11 августа 1941 года китайские истребители И-16 последний раз принимали участие в бою с японской авиацией. Вполне возможно, что И-16 оставались на вооружении III татуя и в середине сентября, когда группу перевооружили самолетами Р-66 Vanguard.
Последней группой, получившей И-16 стал XI татуй, сформированный в Ченьду 16 декабря 1940 года в составе 41-го, 42- го, 43-го и 44-го чаньтаев. Для вновь сформированного татуя было выделено четыре И-153, пять «Кёртисс Хок-75», двадцать И-152 и пятнадцать И-16. На вооружении 43-го и 44-го чаньтаев имелись только И-16 и И-152, на вооружении 42-го - советские самолеты и «старые истребители всех типов». Предположительно, последний воздушный бой советские истребители из XI татуя провели 11 августа 1941 года. В сентябре 1942 года группу в основном перевооружили американскими истребителями Р-66 «Вэнгард». Однако 41-й чаньтай продолжал летать на монопланах Поликарпова и даже одерживать на них победы. 6 июня 1943 года над Бирманской дорогой командир части Чэнь Чжаоцзи сбил японский армейский истребитель Ki.43 Hayabusa. По всей видимости, это подразделение было последней китайской частью, воевавшей на И-16.
В целом советские летчики хорошо отзываются о качествах китайских коллег. Однако большинству китайцев явно не хватало умения для борьбы с японскими самолетами. Число аварий было весьма велико, многие советские самолеты были потеряны именно в небоевых условиях. Бои при отсутствии советских добровольцев складывались не в пользу китайцев; часто бывало так, что ни один самолет не возвращался после вылета на базу. Командование также было не на высоте. Например, 31 июля 1940 года заместитель командира 24-го чаньтая повел группу из семи И-16 в ночной перехват, несмотря на то, что истребители не имели соответствующего оборудования. В результате сумели набрать высоту только три «ишака», включая лидера, причём в бою с японцами все они были сбиты, лётчики погибли.
Настоящим кошмаром стало для китайцев появление в 1940 году нового истребителя флота Mitsubishi A6M Zero с убирающимся шасси и пушечным вооружением. Бороться с ним на «ишаках», даже на новых И-16 тип 18 с двигателем М-62, было под силу только опытным пилотам, а таковых в ВВС Гоминьдана было не так уж много (особенно после возвращения домой советских добровольцев). Поэтому первый же бой с ними, состоявшийся 13 сентября 1940 года, оказался для китайцев катастрофически неудачным. В этот день японцами был произведен налет на Чуньцин силами двадцати семи бомбардировщиков G3M. Ударные самолеты прикрывались тринадцатью «Зеро». Китайцы подняли на перехват истребительные части ПВО Чунцина: девять И-16 IV татуя (включая шесть «ишаков» 24-го чаньтая), 19 И-152 из 22-го и 23-го чаньтаев той же IV авиагруппы и шесть И-152 из 28-го чаньтая III группы. В воздушном бою командир 24-го чаньтая Ян Мень Чинь погиб, а его заместитель и еще один летчик получили ранения различной степени. Всего же погибло девять китайских летчиков, ранения получило шесть человек, включая командира IV татуя; 13 китайских самолетов было сбито, 11 повреждено. Японцы не потеряли ни одного самолёта. Интересен тот факт, что первые полеты на Чуньцин «Зеро» совершали еще 19-20 августа 1940 года, однако китайцы просто не отправляли силы на их перехват (судя по результатам боя 13 сентября, это было вполне оправданно).
Схватки с «Зеро» в основном кончались одинаково плачевно: японцы практически не несли потерь. Поэтому китайским правительством был официально издан приказ о прекращении боевых действий в воздухе. Большинство боев до конца 1940 года происходило при перехвате китайских самолетов японцами. Естественно, что победы китайцев при таких обстоятельствах стали эпизодическим явлением. Несколько облегчила ситуацию группа «Летающие тигры», состоящая из американских военных летчиков (фактически это была полноценная часть USAAF, закамуфлированная под группу наемников). Американцы, летавшие на Р-40, добились определённых результатов. Известно, однако, что 22 мая 1941 года Као Ю-Чин, лётчик 24-го чаньтая IV татуя, одержал победу на И-16 тип 18, сбив над Ланьчжоу бомбардировщик G3M и повредив еще один. Очень возможно, что это вообще была единственная победа китайских истребителей за весь 1941 год. По этой причине следует рассказать об этом бою поподробнее. В 10.20 IV татую было приказано рассредоточиться. Лью Чи-Шень, командир 24-го чаньтая (входившего в состав группы, как уже было упомянуто выше), повел группу из семи И-16 тип 18 в Ву Вей. Лидировал группу бомбардировщик СБ-2М-103 из IX-го татуя. Один из И-16 не смог убрать шасси и сел на аэродроме Си Ку Чень в Ланьчжоу. В 11.02 остальные шесть истребителей попали в зону плохой погоды возле Ву Вея и были перенаправлены на аэродром Чань Чуань Чунь севернее Ланьчжоу. Вскоре после 12.10, когда все приземлились, над аэродромом пролетели 25 бомбардировщиков G3M. Као-Ю-Чин, не успевший еще заглушить двигатель, взлетел на перехват. Лётчик предполагал, что японцы вскоре развернутся для атаки их аэродрома. Вскоре он действительно увидел группу из девяти бомбардировщиков, летевших на высоте 5000 м. Као атаковал формацию слева, затем зашел спереди. Он открыл огонь с расстояния в 400 м, а после атаки спикировал. Два ведущих G3M задымились. Као провел еще три захода, атаковав сбоку, тем самым он сорвал японцам прицельное бомбометание. За время воздушного боя китайский наземный персонал смог подготовить к взлету оставшиеся «ишаки». Все пять оставшихся истребителей смогли избежать разрушения, хотя один из них все-таки был повреждён осколками. Као-Ю-Чин вышел из боя после того, как одной из очередей он прострелил себе винт (причиной этого стал дефект синхронизатора). Всего во время боя он израсходовал 600 патронов. Один из японских бомбардировщиков упал по дороге обратно, весь экипаж погиб. Начиная с марта 1942 года китайские авиационные части начали пересаживаться на американские истребители; уцелевшие советские И-16 и И-153 стали передавать лётным школам, где они служили до 1943-1944 года. Несколько дольше послужили китайские УТИ-4, которые широко использовались для обучения летного состава и начали списываться к 1945 году, когда их заменили американские аналоги.
И-16 китайского производства
До начала советской военной помощи в Китае находилось несколько небольших заводов по производству истребителей. В Наньчане, например, находился завод по производству истребителей Fiat. Известно также о попытках наладить из запчастей сборку бипланов Curtiss Hawk III. Вскоре после начала поставок советской авиационной техники китайское правительство решило разместить у себя производство советских самолетов. 9 июля 1938 года посол Китая в СССР Ян Цзэ обсуждал этот вопрос с советским правительством. 11 августа 1939 года между СССР и Китаем подписан протокол о строительстве самолетосборочного завода в районе Урумчи. Протоколом предусматривалась сборка на заводе до 300 И-16 в год из советских частей, деталей и узлов. Первая очередь завода была закончена 1 сентября 1940 года. В советских документах завод получил наименование «авиазавод №600». Однако китайцам произведенные в Урумчи И-16 (по-видимому, там производили тип 5 и УТИ-4) так и не достались. В апреле 1941 года на заводе находилось 143 законсервированных И-16, хранящихся там уже в течении 6-8 месяцев. Тогда же и появилось решение о возвращении этих самолетов в Союз. Возвращение началось уже после начала войны. Машины собирались, облетывались, камуфлировались, после этого следовала приемка военными летчиками и перегонка в Алма-Ату. К 1 сентября перегнали 111 самолетов, один И-16 был потерян в горах. Оставшиеся 30 И-16 и 2 УТИ-4 ушли в Алма-Ату до конца года. В течение 1941-42 годов завод №600 занимался изготовлением отдельных агрегатов для И-16, однако новых самолетов здесь так и не строили.
Советские добровольцы позируют на фоне И-16. Обратите внимание на увеличенные обтекатели крыльевого вооружения, не характерные для советских моделей И-16. Возможно, что это «Чань-28-I».
Существуют также данные, что китайцы освоили нелицензионное производство «ишаков» на базе итало-китайского предприятия SINAW в Наньчане. 9 декабря 1937 года производство там было свернуто по приказу Муссолини. Станочный парк завода SINAW сумели по речным путям эвакуировать в Чунцин в первой половине 1939 года. Станки установили в пещере длиной 80 и шириной 50 м. Обустройство нового завода заняло год, предприятие получило название «2-е авиационные производственные мастерские ВВС». Работа по подготовке выпуска копий истребителей И-16 началась еще до прибытия станков с завода фирмы SINAW. Китайский И-16 получил обозначение «Чань-28 Чиа»: чань - древний китайский феодальный кодекс чести; «28» - год с момента основания республики Китай, 1939 год от рождества Христова; «чиа» - «первый». По-другому обозначение можно записать как «Чань-28-I». Чертежи, как и в Испании, снимались с деталей «живых» истребителей И-16. Не хватало станков, а влажность в пещерах достигала 100%. Исходя из реальных условий, полностью изменили технологию выклейки монококовой обшивки фюзеляжа. Методы контроля качества продукции оставались примитивными и занимали много времени. Металлические лонжероны, шасси и колеса - советского производства, их предполагалось демонтировать с неисправных самолетов. Двигатели - М-25 с неисправных И-152 и И-16, использовались и моторы Wright-Cyclone SR-1820 F-53 взлетной мощности 780 л. с. (они стояли на китайских бипланах «Хок-III»). Двухлопастные воздушные винты поставлялись из Советского Союза в комплектах ЗИП к истребителям И-16, кроме того винты «Гамильтон Стандарт» можно было снять с истребителей «Хок-II». Вооружение - два крупнокалиберных пулемета «Браунинг». Сборка первого истребителя Чань-28-I началась в декабре 1938 года, завершили первый самолет только в июле 1939 года. Самолёт получил заводской номер Р 8001. Истребитель прошел всесторонние наземные проверки, прежде чем впервые оторвался от земли. Лётные испытания завершились успешно. Насколько известно, построили всего два одноместных истребителя Чань-28-I. С появлением в небе Китая истребителей «Зеро» и без того не слишком большая результативность китайских пилотов на И-16 упала почти до нуля. Не имело смысла делать массовым заведомо устаревший истребитель.
| И-16 тип 5 | И-16 тип 10 | Японская авиация флота | Японская армейская авиация | |||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Nakajima A4M | Mitsubishi A5M | Mitshubishi A6M2 | Kawasaki Ki.10-II | Nakajima Ki.27 | Nakajima Ki.43-IIb | |||
| Страна-изготовитель | СССР | СССР | Япония | Япония | Япония | Япония | Япония | Япония |
| Год начала выпуска | 1936 | 1938 | 1935 | 1937 | 1940 | 1935 (1937**) | 1937 | 1941 (1943**) |
| Год появления на ТВД | 1937 | 1938 | 1937 | 1937 | 1940 | 1937 | 1938 | 1943 |
| Размах крыльев, м | 9.00 | 9.00 | 10.00/н. д.* | 11.00 | 12.00 | 10.02/н. д.* | 11.31 | 10.84 |
| Длина, м | 5.99 | 6.07 | 6.64 | 7.57 | 9.06 | 7.55 | 7.53 | 8.92 |
| Высота, м | 3.25 | 3.25 | 3.07 | 3.27 | 3.05 | 3.00 | 3.25 | 3.27 |
| Площадь крыльев, м2 | 14.54 | 14.54 | 22.89 | 17.80 | 22.44 | 23.00 | 18.56 | 21.40 |
| Двигатель | М-25А | М-25В | Nakajima Hikari | Nakajima Kotobuki-4 | Nakajima NK1F Sakae-12 | Kawasaki Ha-9-IIb | «Армейский тип 97» | Nakajima Ha-115 |
| Мощность, л.с. | 730 | 750 | 730 | 785 | 950 | 850 | 710 | 1150 |
| Вес самолёта, кг. | ||||||||
| - пустого | 1119 | 1327 | 1276 | 1216 | 1680 | 1360 | 1110 | 1910 |
| - взлётный | 1508 | 1716 | 1760 | 1671 | 2410 (2796) | 1740 | 1790 | 2590 (2925) |
| Скорость, км/ч | ||||||||
| - у земли | 390 | 398 | н. д. | н. д. | н. д. | н. д. | н. д. | н. д. |
| - на высоте | 445 | 448 | 350 | 430 | 525 | 400 | 470 | 530 |
| Скороподъёмность, м/мин | 850882 | н. д. | 588 | 800 | н. д. | 920 | 880 | |
| Практический потолок, м | 9100 | 8470 | 7740 | 9800 | 10000 | 11150 | 10000 | 11200 |
| Дальность,км | 540 | 525 | 845 | 1200 | 3050 | 1100 | 627 | 720 |
| Время виража, с | 14-15 | 16-18 | н. д. | н. д. | н. д. | н. д. | 8 | н. д. |
| Вооружение | 2 7.62-мм пулемёта ШКАС | 4 7.62-мм пулемёта ШКАС | 2 7.7-мм пулемёта «тип 89» | 2 7.7-мм пулемёта «тип 89» | 2 20-мм пушки «тип 99», 2 7.7-мм пулемёта «тип 97»2 7.7-мм синхронных пулемёта «тип 89» | 2 7.7-мм синхронных пулемёта «тип 89» | 2 12.7-мм пулемёта «тип 1» | |
| Имя лётчика | Страна | Число побед на И-16 (личных+групповых*) | Примечания |
|---|---|---|---|
| Благовещенский А. С. | СССР7+20** | ||
| Губенко А. А. | СССР | 7 | |
| Коккинаки К. | СССР | 7 | |
| Супрун С. П. | СССР | 6+0 | |
| Кравченко Г. П. | СССР | 6 | |
| Кудымов Д. А. | СССР | 4 | |
| Лью Чи Шень | Китай | 3+1 (10+2) | |
| Федоров И. Е. | СССР | 2** | |
| Као Ю-Чин | Китай | 1+0 (1+1) | |
| Чэнь Чжаоцзи | Китай | по крайней мере 1+0 | командир 41-го чаньтая |
| Грицевец С. И. | СССР | 1||
| Конев Г. Н. | СССР | 1 | |
| Тен Мин-Те | Китай | 0+1 (2) |
* в скобках дано общее количество побед на ТВД
** тип самолёта установлен недостоверно
Источники информации
Краткая история японской авиационной индустрии
Curtiss Hawks in the Chinese Air Force // Hakan"s aviation page
Дёмин А. Советская авиационная техника в Китае накануне и в годы Великой Отечественной Войны. // «Крылья Родины», №2, 2006.
Kristjan Runarsson. Fiat CR.32bis/ter/quater fighters in foreign colors. //www.brushfirewars.com (в настоящий момент не функционирует)
Fiat CR.32 )
С. Я. Федоров. Незабытые страницы истории. //сб.: В небе Китая. 1937–1940. - М.: Наука, 1986.
Sino-Japanese Air War 1937-45 // Hakan"s aviation page.
Мухин М. Ю. Советский авиазавод в Синьцзяне. 1930-1940-е годы. // «Новая и новейшая история», №5, 2004. (электронная версия )
«Боевой ишак сталинских соколов», ч. 2 // «Война в воздухе», №42 (электронная версия )
Я дрался с самураями. От Халхин-Гола до Порт-Артура. - М.: Яуза, 2005.
«Японские асы морской авиации» // «Война в воздухе», №15 (электронная версия )
«Японские асы 1937-1945. Армейская авиация». // «Война в воздухе», №4 (электронная версия )
«Чтобы завоевать мир, нужно завоевать Китай. Чтобы завоевать Китай, нужно завоевать Монголию и Маньчжурию», ― говорили японские генералы. В 1931 году Япония оккупировала Маньчжурию и создала в 1932 году на ее территории марионеточное государство Маньчжоу–го. Столицей страны был объявлен нынешний город Чанчунь, а Харбин стал одним из крупных административных центров. Во главе Маньчжоу–го японцы поставили последнего императора Китая Пу И, но всеми делами фактически руководили японские советники и чиновники.
Пу И, будучи буддистом, запретил убивать мух в своем дворце, но за пределами императорской резиденции творились такие преступления, о которых китайский народ не забудет никогда. Чего только стоит история
отряда №731…
Японии требовалось бактериологическое оружие. Для его производства в пригороде Харбина в поселке Пинфан японцами был организован секретный центр ― «Отряд №731» . Здесь была размещена научно–исследовательская лаборатория и лагерь пленных. Среди узников центра были люди самых разных национальностей : китайцы, корейцы, монголы, русские, евреи, американцы… На «бревнах» (так руководство отряда именовало пленных) японские «ученые» проверяли эффективность своих разработок.
Людям вводили инъекции со смертельными бактериями, привязывали к столбам и взрывали недалеко от них различные бомбы, подвергали заморозке, убивали в газовых камерах женщин, стариков, детей… Заключенных умерщвляли в вакуумных камерах, ампутировали конечности. Молодые японские врачи изучали анатомию, вскрывая скальпелями живых людей… Конечности пленных замораживали, помещая в аргон – так японцы искали средства против обморожений для своих солдат на случай войны в Сибири.
В ходе экспериментов по подготовке бактериологической войны жертвами "Отряда №731" стали более трех тысяч человек. Только освобождение Советской армией северо–востока Китая в 1945 году положило конец опытам японских оккупантов.
В Чанчуне есть музей полностью посвященный Японской оккупации. Это огромный комплекс, все сделано очень реалистично и в высшей степени патриотично. Показаны зверства "отряда №731", представлены панорамы истребления деревень с мирными жителями. Все это усилено звуковыми эффектами (стоны, крики, выстрелы и т.д.). После посещения этого исторического комплекса многие туристы реально отказываются от потребления японских товаров и продуктов питания. Визит в этот музей действительно вызывает очень сильные человеческие эмоции. Но вот что странно (и это заметил не только я один), во всем этом комплексе нет упоминания о роли Советской армии в освобождении Китая. Совсем нет. Впрочем упоминание о Советском союзе все же есть и выглядит оно так:
И еще в одном отдаленном закутке музея я нашел вот такую фотографию:
Фотография форматом А4 без особых комментариев возле нее. В огромном историческом музее...
Конечно, старшее поколение Харбинцев и Чанчуньцев знают и помнят свои историю. Многие старожилы с теплотой вспоминают советских солдат, которых здесь до сих пор называют «большие пальто» ― такое впечатление произвели на местных китайцев добротные шинели красноармейцев. Но это старшее поколение, которого становится все меньше.
Еще один исторический объект Чанчуня это Памятник советским летчикам-забайкальцам высотой 34 метра был сооружен в 1945 году. Здесь захоронены останки 23 летчиков, погибших в военных операциях в ходе освобождения Северо-Восточного Китая от японских милитаристов.
Именно такую информацию можно найти об этом памятнике в интернете.
Нужно сказать, что памятник этот стоит в центре огромного транспортного кольца вокруг которого непрерывно движется огромное количество автомобилей. Кроме всего, с недавнего времени кольцо это обнесено забором с наглухо закрытыми воротами. Говорят, что ворота эти открывают всего раз в году на 9 мая. В этот день к памятнику проходят люди из русской диаспоры Чанчуня, да иногда разные правительственные делегации.
В последний мой приезд в Чанчунь я решил посетить этот памятник. Итак, 4 часа утра, фотоаппарат на поясе, машин практически нет, выбираю место в заборе пониже и я внутри. Памятник хорошо подсвечен, аллеи парка и газоны отлично ухожены. Такое впечатление, что парк замер всего лишь на ночь и с рассветом здесь будет также многолюдно как и, практически, везде в Китае. Но нет, это всего лишь иллюзия... Я обхожу памятник со всех сторон и фотографирую. На стелле выгравированы фамилии 23-х погибших летчиков и под гербом СССР вот это:
И все. А где же: "...в военных операциях в ходе освобождения Северо-Восточного Китая от японских милитаристов"? Снова обошел памятник со всех сторон. Нет, больше никаких других надписей.
Стало светать. Пора возвращаться в гостиницу. Снова перелез через забор, подумал, а зачем он здесь? Для кого? Чтобы меньше людей видели эти надписи? На дороге вокруг парка оживало движение автомобилей, пришлось переходить с осторожностью. А может быть, чтобы меньше людей лезло под колеса движущегося транспорта..? Определенно пора в гостиницу, закрыть шторы и немного поспать...
65 ЛЕТ НАЗАД
Особую роль в разгроме Квантунской армии сыграли советские военно-воздушные десанты и парламентеры. Советское командование, не желая излишнего кровопролития, разрушения населенных пунктов и потерь среди мирного населения, приняло решение направить японскому командованию ультиматум с требованием о прекращении огня и полной капитуляции. Главнокомандующий советскими войсками на Дальнем Востоке Маршал Советского Союза А.М. Василевский 17 августа направил главнокомандующему Квантунской армией радиограмму следующего содержания: «Штаб японской Квантунской армии обратился по радио к штабу советских войск на Дальнем Востоке с предложением прекратить военные действия, причем ни слова не сказано о капитуляции японских вооруженных сил в Маньчжурии. В то же время японские войска перешли в контрнаступление на ряде участков советско-японского фронта. Предлагаю командующему Квантунской армией с 12 часов 20 августа прекратить всякие боевые действия против советских войск на всем фронте, сложить оружие и сдаться в плен. Указанный срок дается для того, чтобы штаб Квантунской армии мог довести приказ о прекращении сопротивления и сдаче в плен до всех своих войск. Как только японские войска начнут сдавать оружие, советские войска прекратят боевые действия». На следующий день, выполняя все условия капитуляции, генерал Ямада был вынужден отдать соответствующее распоряжение своим войскам. Однако в ряде мест враг отверг предъявленный ультиматум и продолжал оказывать сопротивление. Парламентерам и авиадесантникам Забайкальского фронта принадлежала основная роль в окончательной капитуляции Квантунской армии и пленении ее главнокомандующего. По решению командующего фронтом Р.Я. Малиновского 19 августа в Чанчунь, где находилась ставка японского командования, была направлена парламентская группа для принятия капитуляции японских и маньчжурских частей местного гарнизона и войск, расположенных в прилегающих районах. Возглавил группу особоуполномоченный советского военного командования полковник И.Т. Артеменко (в ходе операции действовал под фамилией Артамонов), начальник отдела оперативного управления штаба фронта, участник боев на Халхин-Голе, служивший в то время в штабе Г.К. Жукова. Инструктируя парламентеров перед вылетом, командующий фронтом подчеркнул: «Никаких переговоров о перемирии. Только безоговорочная капитуляция!» Это была героическая, но и крайне опасная для парламентеров операция. Предстояло вылететь в глубокий тыл противника, за 500 км от линии фронта, и там заставить генерала Ямаду окончательно принять требования советского командования о полной и безоговорочной капитуляции. Когда самолет с парламентской группой на борту в сопровождении истребителей поднялся в воздух и взял курс на Чанчунь, командующий Забайкальским фронтом передал на имя Ямады по радио телеграмму: «Сегодня 19 августа в 8.00 парламентская группа в составе пяти офицеров и шести рядовых, возглавляемая уполномоченным командующего Забайкальским фронтом полковником И.Т. Артеменко, самолетом Си-47 в сопровождении девяти истребителей отправлена в штаб Квантунской армии с ультиматумом о безоговорочной капитуляции и прекращении сопротивления. В последний раз требую обеспечить и подтвердить гарантию на перелет. В случае нарушения международных правил вся ответственность ляжет на вас лично». Через два часа транспортный самолет и три истребителя совершили посадку на военном аэродроме в Чанчуне. И.Т. Артеменко в сопровождении офицеров направился в штаб Квантунской армии.
В случае осложнений при ведении переговоров были предусмотрены экстренные меры. Условным сигналом, переданным на самолет Си-47 с помощью протянутой в кабинет Ямады проводной линии, И.Т. Артеменко должен был дать команду на высадку крупного воздушного десанта в Чанчунь, либо на массированную бомбардировку города. Воздушный десант численностью 500 человек взял курс из Тунляо на Чанчунь через час после отлета парламентерской миссии. Готовые к немедленным действиям бомбардировщики находились в воздухе. По сигналу десантные подразделения быстро и организованно заняли аэродром, создали круговую оборону. Как вскоре выяснилось, эти меры были необходимы. Советские контрразведчики установили, что накануне прибытия парламентеров в Чанчунь генерала Ямаду посетил личный посланник императора Хирохито — полковник императорского штаба Такэда с особым поручением. В нем разъяснялось, что требование о капитуляции и обращение по этому поводу императора к армии относятся только к войскам, действующим на японской земле, на островах. Что же касается Маньчжурии, то она «юридически не является частью Японии, а представляет собой самостоятельное государство Маньчжоу-Го и, следовательно, на её вооруженные силы, а также на войска Внутренней Монголии капитуляция не распространяется». Это развязывало руки Ямаде, часть его войск продолжала оказывать упорное сопротивление. Из записей в рабочем дневнике начальника разведки Квантунской армии полковника Асады стало известно также, какую жестокую расправу готовило японское командование советским парламентерам. Их всех было решено уничтожить самурайскими мечами, а исполнители — офицеры японской охраны после этого обязаны были покончить с собой, совершив харакири. Ссылками на японский фанатизм и самурайские традиции предполагалось снять подозрения с подлинных виновников и организаторов злодейского плана. И только уверенным поведением парламентеров, стремительными действиями авиадесанта, высадившегося в Чанчунь по своевременно поступившему сигналу, преступные замыслы были сорваны. Группа советских парламентеров и военно воздушного десанта под руководством полковника И.Т. Артеменко блестяще выполнила поставленную задачу спустя несколько часов после начала операции. Впоследствии И.Т. Артеменко вспоминал: «В кабинете главнокомандующего генерала Ямады шло совещание. Я прервал его и вручил требование о капитуляции. Ямада молчал. Дар речи вернулся к нему, когда над городом загудели советские бомбардировщики и десантные самолеты. Барон попытался оговорить свои условия, я их отверг и вновь потребовал немедленного решения. Тогда он снял свой самурайский «меч духа», признав себя побежденным. То же сделали и другие члены штаба.
В 14 часов 10 минут 19 августа 1945 года акт о капитуляции Квантунской армии был подписан и объявлен по радио». Последующие два дня — 20 и 21 августа — на подступах к Чанчуню и в других местах продолжались столкновения с теми вооруженными японскими подразделениями, которые либо не знали о подписании Ямадой акта о капитуляции и его приказе японским войскам о прекращении сопротивления, либо не признавали этого приказа и продолжали борьбу. В силу ограниченных возможностей советских подразделений (высаженная группа десантников насчитывала всего 250 человек) к разоружению японцев были привлечены усиленные отряды курсантов японской офицерской школы, а также подразделения маньчжурской бригады, которые охотно выполняли это задание. Последнюю японскую группу численностью до 300 человек с двумя танками и автомашинами разоружили маньчжурские подразделения севернее Чанчуня в русском поселке Кванченцы. Китайское население с ликованием принимало советские войска. И.Т. Артеменко свидетельствовал: «Наши солдаты рассказывали, что всюду их встречали толпы маньчжур с восторгом. Царил великий душевный подъем. Наши бойцы бросали с автомашин в толпу хлеб, сухари, колбасу, сахар. Голодные маньчжуры благодарили солдат, старые люди брызгали на бойцов «святой» водой и выкрикивали лишь одно слово по-русски: "Живите, живите, шанго, шанго!"». Воздушные десанты Забайкальского фронта были высажены также в крупные политические, военные и экономические центры — Мукден (Шэньян), Порт-Артур (Люйшунь) и Дальний (Дайрен). Надежно подкрепленные наземными действиями соединений 6-й гвардейской танковой армии генерал-полковника А.Г. Кравченко, они захватили эти города у растерявшегося противника, тем самым ускорив окончание боевых действий.
В боях за освобождение Чанчуня геройски погибли 23 советских летчика: младший лейтенант И.Н. Батырев; старшина В.Н. Веселов; сержант В.А. Волков; майор С.Н. Гаврилов; техник-лейтенант В.В. Дубровский; старший лейтенант И.А. Захаров; младший лейтенант И.М. Ильин; старший сержант И.К. Капшев; младший лейтенант В.И. Клинков; старший сержант И.А. Корсунов; старший сержант И.М. Лаптев; капитан В.И. Миронов; сержант С.Н. Нарасев; лейтенант А.А. Никонов; старшина Н.А. Петушков; сержант В.Н. Плотников; старший лейтенант В.Я. Романченко; младший лейтенант С.В. Санадеев; техник-лейтенант Л.И. Чалимов; капитан Г.С. Черноусов; старшина В.В. Чернышев; младший лейтенант А.Е. Юрченко; младший лейтенант А.С. Яковлев.
В их память в Чанчуне на Площади Народа (бывш. "Площадь Освобождения") высится увенчанный самолетом бережно сохраняемый китайскими гражданами обелиск с изображением Герба СССР и ордена Отечественной войны. На нем на китайском и русском языках начертано: «Здесь похоронены летчики-забайкальцы, павшие смертью храбрых в боях за честь и победу Советского Союза».
Менее двадцати августовских дней 1945 года продолжалась Маньчжурская стратегическая наступательная операция — последняя во Второй мировой войне. Велик вклад в победу над милитаристской Японией — последним противником и самым агрессивным государством на Дальнем Востоке и Тихом океане — воинов Забайкальского фронта. От голубой Аргуни и степей Монголии до берегов Желтого моря прошли они, утверждая мир на Дальнем Востоке и во всем мире.
В боях за Поднебесную. Русский след в Китае Окороков Александр Васильевич
ЯПОНСКО-КИТАЙСКАЯ ВОЙНА. 1937-1945 гг.
ЯПОНСКО-КИТАЙСКАЯ ВОЙНА.
Летом 1937 г. милитаристская Япония напала на Китайскую Республику. Японские войска оккупировали Пекин, Тяньцзинь, Нанькоу и Калган. Захватив плацдарм в Северном Китае, японское командование приступило к подготовке дальнейших операций. Военные действия вскоре развернулись в Центральном Китае. Японский десант осадил крупнейший промышленный центр и порт страны - город Шанхай.
Начав войну, японские правящие круги сделали ставку на «молниеносную войну». При этом они рассчитывали на слабость китайских вооруженных сил: к этому времени японские войска превосходили армию своего противника по оснащению огневыми средствами в 4 - 5 раз, по авиации - в 13 раз, по танкам - в 36 раз {98} .
В сложившейся ситуации Китай вновь обратился за помощью к Советскому Союзу. Согласно достигнутому соглашению, СССР в марте - июле 1938 г. предоставил два кредита по 50 млн. долларов, а в июне 1939 г. - еще один заем в 150 млн. долларов для закупки военных материалов.
В целях наиболее эффективной эксплуатации боевой техники и обучения солдат и офицеров китайской армии советское правительство дало согласие командировать в страну военных инструкторов.
Первая группа советников в количестве 27 человек прибыла в Китай в конце мая - начале июня 1938 г. Тогда же, в мае 1938 г., на пост главного военного советника китайской армии был назначен комкор М.И. Дратвин (в середине 1920-х гг. военный советник по связи), который прибыл в Китай еще в конце ноября 1937 г. в качестве военного атташе при посольстве СССР и оставался им до августа 1938 г. В последующие годы главными советниками являлись А.И. Черепанов (август 1938 - август 1939 г.), К.А. Качалов (сентябрь 1939 - февраль 1941 гг.), В.И. Чуйков (февраль 1941 - февраль 1942 гг.), работавший в Китае еще 1927 г. Последний одновременно являлся и советским военным атташе. В 1938 - 1940 гг. военными атташе при посольстве СССР в Китае были Н.И. Иванов и П.С. Рыбалко {99} . К первой половине 1939 г. советский советнический аппарат был практически сформирован. Его деятельность охватила центральные военные органы и действующую армию (основные военные районы). В аппарате были представлены фактически все рода войск. При Ставке и в войсках в разное время (1937 - 1939 гг.) военными советниками работали: И.П. Алферов (5-й военный район), Ф.Ф. Алябушев (9-й военрайон), П.Ф. Батицкий, А.К. Берестов (2-й военрайон), Н.А. Бобров, А.Н. Боголюбов, А.В. Васильев (советник Северо-Западного направления), М.М. Матвеев (3-й военрайон), Р.И. Панин (советник Юго-Западного направления), П.С. Рыбалко, М.А. Щукин (1-й военрайон) и др. Старшими советниками по авиации были ПИ. Тхор, П.В. Рычагов, Ф.П. Полиции, П.Н. Анисимов, Т.Т. Хрюкин, А.Г. Рытов; по танкам: П.Д. Белов, Н.К. Чесноков; по артиллерии и ПВО: И.Б. Голубев, Русских, ЯМ. Табунченко, И А. Шилов; по инженерным войскам: А.Я. Калягин, И.П. Батуров, А.П. Ковалев; по связи - Бурков, Геранов; по военно-медицинской службе - П.М. Журавлев; по оперативным вопросам - Чижов, Ильяшов: по оперативно-тактической разведке - И.Г. Ленчик, С.П. Константинов, М.С. Шмелев {100} . А также военные советники: Я.С. Воробьев, полковник А.А. Власов и др.
К концу 1939 г. число советских военных советников значительно возросло. На 20 октября 1939 г. в армии Китая работало советниками 80 советских военных специалистов: в пехоте - 27, артиллерии - 14, в инженерных войсках - 8. в войсках связи - 12, в бронетанковых войсках - 12, в войсках химзащиты - 2, в управлениях тыла и транспорта - 3, в медицинских учреждениях - 2 человека {101} .
Всего же, согласно данным, приведенным в воспоминаниях А.Я. Калягина, в 1937 - 1942 гг. в Китае работало свыше 300 советских военных советников {102} , а с осени 1937 г. до начала 1942 г., когда советские советники и специалисты в основном выехали из Китая, в тылу и на фронтах работало и воевало более 5000 советских граждан {103} .
Военные грузы для воюющего Китая доставлялись морским путем. Для этой цели китайские представители зафрахтовали несколько английских пароходов, на которых оружие направлялось в Гонконг для передачи его китайским властям. В дальнейшем портами назначения избирались Хайфон и Рангун. От их причалов боевая техника и вооружение доставлялись в Китай автомобильным или железнодорожным транспортом.
Первые два парохода вышли из Севастопольского порта во второй половине ноября 1937 г. Этими транспортами удалось доставить артиллерийское вооружение: 20 стволов 76-мм зенитных орудий, 50 противотанковых пушек калибром 45 мм, 500 станковых пулеметов, столько же ручных пулеметов, 207 ящиков с приборами управления к зенитным орудиям, 4 прожекторные станции, 2 звукоулавливателя. Кроме того - 40 запасных лейнеров, 100 зарядных ящиков, 40 тыс. выстрелов к 76-мм орудиям, 200 тыс. снарядов к 45-мм пушкам, 13 670 тыс. винтовочных патронов. Помимо этого, из автобронетанковой техники было отгружено: 82 танка Т-26,30 моторов Т-26, столько же тракторов «Коминтерн», 10 автомашин ЗИС-6, 568 ящиков запчастей для танков Т-26. Этими же транспортами прибыло авиационное вооружение. Общий вес полученных грузов составил 6182 т {104} .
В декабре 1937 г. китайское командование подвело итоги шести месяцев войны. Потребность в оружии и боевой технике оказалась большей, чем предполагалось ранее. Тем более, что в ряде неудачных боев китайская армия осталась фактически без артиллерии. Поэтому китайские представители обратились к советскому правительству с новой просьбой о поставке боевой техники для укрепления сухопутных войск. Речь в данном случае шла о полном оснащении оружием 20 пехотных дивизий.
В начале 1938 г. для этих целей было отправлено следующее вооружение: 76-мм пушек по 8 шт. на дивизию (то есть на две батареи) - всего 160 орудий; 122-мм гаубиц по 4 шт. на дивизию (то есть на одну батарею) - всего 80 орудий; 37-мм пушек (противотанковых) по 4 шт. (на одну батарею) - всего 80 орудий; станковых пулеметов по 15 шт. на дивизию - всего 300 единиц; пулеметов ручных по 30 шт. на дивизию - всего 600 единиц.
Кроме того, отпускались запасные части, инструмент, снаряды и патроны. В дальнейшем по просьбе китайских представителей количество артиллерийских орудий было увеличено на 35 единиц. Согласно документам, всего весной 1938 г. для сухопутных войск было доставлено 297 самолетов, 82 танка, 425 артиллерийских орудий, 1825 пулеметов, 400 автомашин, 360 тыс. снарядов и 10 млн. винтовочных патронов {105} .
В середине июля 1938 г., в период развернувшегося оборонительного сражения за Ухань, советское правительство в счет второго кредита (по договору от 1 июля 1938 г.) направило в Китай дополнительно: 100 37-мм противотанковых пушек, 2 тыс. пулеметов (ручных и станковых), 300 грузовых автомашин, а также необходимое количество запчастей, боеприпасов и т.п. В последующем количество отправляемой артиллерии увеличилось на 200 стволов.
Во второй половине 1939 г. в Китай (согласно договору от 13 июня 1939 г. о предоставлении 150-миллионного кредита) было поставлено 250 артиллерийских орудий, 4400 пулеметов, 500 автомашин, более 500 тыс. снарядов, 50 тыс. винтовок, 100 млн. патронов и др. военного имущества. Вся эта техника и вооружение были доставлены в Китай на пароходе «Биконсфильд». 500 автомашин были доставлены своим ходом через провинцию Синьцзян {106} .
Забегая вперед, отметим, что поставки артиллерийского и стрелкового вооружения для оснащения китайских дивизий продолжались и в 1940 г. Советский Союз направил в Китай дополнительно 35 грузовых автомашин и тракторов, 250 пушек, 1300 пулеметов, а также большое количество бомб, снарядов, патронов и другого имущества.
Здесь необходимо сказать несколько слов и о китайских Военно-воздушных силах. К началу войны самолетный парк китайских ВВС состоял из нескольких сот боевых машин устаревших образцов, закупленных главным образом в США, Великобритании и Италии. В первых же воздушных боях китайская авиация потеряла 1 / 3 своих самолетов. К концу 1937 г., моменту решающих боев за Нанкин - столицу гоминьдановского Китая, в китайской авиации из примерно 500 самолетов (по другим данным - 450), сведенных в 26 боевых эскадрилий, в строю осталось лишь 20. {107}
В сентябре 1937 г. советское правительство приняло постановление о поставке Китаю в счет кредита 225 самолетов: 62 бомбардировщика СБ, 62 истребителя И-15, 93 истребителя И-16, 8 учебно-тренировочных истребителей УТИ-4. Чуть позже, по просьбе китайской стороны, в страну было отправлено 6 тяжелых бомбардировщиков ТБ-3.
14 сентября 1937 г. представители китайской делегации обратились к советскому правительству с просьбой о подборе и отправке в Китай советских летчиков-добровольцев.
Доставка авиационной техники непосредственно в Китай началась в середине октября, и к 1 декабря на базе в Ланьчжоу было сдано китайским представителям 86 самолетов различных типов. К марту же 1938 г. в Китай из СССР было уже отправлено 182 самолета и предоставлен кредит на общую сумму в 250 миллионов долларов {108} .
Столь же оперативно решался вопрос и об отправке советских добровольцев. В течение второй половины сентября и первой декады октября проводились тщательный отбор и интенсивная подготовка летчиков-добровольцев.
Вот как описывает процедуру «набора» добровольцев участник событий А.К. Корчагин:
«В тот выходной день (осень 1937 г. - А.О.) ко мне прибыл посыльный с приглашением от имени командира бригады в Дом Красной армии. Еще издали я увидел военных, толпившихся у крыльца: куривших, разговаривающих, чего-то ожидавших. Вскоре нас пригласили и большой зал, где уже находился командир бригады майор Г.И. Тхор. Ни уставных команд, ни рапортов, ни докладов. Тхор поздоровался с каждым пришедшим, предложил располагаться поближе к сцене. Народу собралось довольно много. Здесь были представители разных эскадрилий, отрядов и звеньев.
Зачитали список приглашенных. Отсутствующих не оказалось. Объяснили, что нас пригласили с целью отобрать из числа желающих группу летчиков, штурманов и других военных специалистов для выполнения важного и трудного задания, связанного с известным риском. Дело добровольное. Каждый вправе отказаться по любым причинам и обстоятельствам - семейным, личным, по состоянию здоровья и пр. Можно обойтись и без объяснения причин. Не имеющие возможности принять участие в предполагаемой командировке могут быть свободны.
Объявили короткий перерыв, после которого незначительная часть приглашенных в зал не вернулась. С оставшимися началась своеобразная беседа. Тхор интересовался каждым: как работает, каковы отношения с товарищами, семейное положение. Нет ли каких-либо причин, не позволяющих выполнить сложное задание, надолго отлучиться от семьи? Часть опрошенных тоже была освобождена, несмотря на явно выраженную готовность и сильное желание участвовать в выполнении любого задания, на заверения, что доверие будет оправдано. Когда отбор закончился, Тхор несколько конкретизировал задачу: «Нам предстоит длительная командировка, она начнется сегодня. Можно считать, что она уже началась. Она продлится несколько месяцев. Мы будем находиться в весьма отдаленных районах. Нормальной связи с родными может не быть. Их сразу же нужно известить об этом, предупредить, что их письма могут оставаться без ответа.
Мы должны сегодня же выехать на завод в Иркутск, там принять новые самолеты, облетать их и перегнать на один из аэродромов, удаленных на несколько сотен километров. В этом состоит первый этап задачи. Перелетев на указанный аэродром, мы получим следующую задачу. И так будет продолжаться до полного выполнения задания. Конечная цель командировки оставалась пока неизвестной».
В октябре 1937 г. начали действовать «воздушный мост» Алма-Ата - Ланьчжоу - Ханькоу и «мост» Иркутск - Сучжоу - Ланьчжоу. По нему в Китай были переправлены первые две эскадрильи - бомбардировщиков СБ и истребителей И-16. Непосредственно отбором и формированием группы советских летчиков-добровольцев руководили начальник ВВС РККА А.Д. Локтионов и его заместитель комбриг Я.В. Смушкевич.
Личный состав первой бомбардировочной эскадрильи (командир - капитан Н.М. Кидалинский) насчитывал 153 человека. Истребительная эскадрилья в своем составе имела 101 человека. На 21 октября 1937 г. для дальнейшего следования в Китай было сосредоточено 447 человек. В их число входили летчики, авиатехники, авиамеханики, начальники аэродромов, метеорологи, шифровальщики, радисты, мотористы, шоферы, инженеры и рабочие бригад по сборке самолетов.
Вслед за первой группой в Китай была направлена вторая, численностью 24 человека, а 1 ноября 1937 г. - третья группа бомбардировщиков СБ под командованием капитана Ф.П. Полынина. В ее состав входил 21 летчик и 15 штурманов {109} . В Ханькоу к Полынину присоединилась группа бомбардировщиков СБ, прибывшая из Иркутска. Комплектовал забайкальскую группу и организовывал ее перелет в Китай полковник Г.И. Тхор, незадолго до этого вернувшийся из Испании.
О сложности перелета этой группы впоследствии рассказал А.К. Корчагин:
«Вскоре объявили приказ. Нам следовало пересечь монголо-китайскую границу и произвести посадку в Сучжоу. Маршрут пролегал через хребет и пустыню Гоби….
Следующим этапом был перелет по маршруту Сучжоу - Ланьчжоу. Здесь на наши СБ нанесли китайские опознавательные знаки. Стало известно, что китайское правительство предложило нам принять участие в боевых действиях. Г.И. Тхор по этому вопросу лично беседовал с каждым. Сказал, что это дело сугубо добровольное.
После организации боевой группы из 15 экипажей Г.И. Тхор был отозван в Забайкалье для формирования нового отряда добровольцев. Командование нашей группой принял В.И. Клевцов и повел ее через Сиань в Ханькоу. Там она вошла в состав бомбардировочной группы Ф.П. Полынина.
Перелет по маршруту Сиань - Ханькоу оказался самым драматическим. В назначенный для вылета день город утопал в солнечных лучах. В небе ни облачка. Видимость отличная. Но вылет не разрешили из-за сложных погодных условий на трассе, хотя нам в это почти не верилось. Мы задержались в Сиани на сутки.
На следующий день все повторилось. Еще два дня пришлось сидеть и ждать погоды. Так прошли четыре дня.
Во второй половине пятого дня вылет разрешили - погода на маршруте улучшилась. Взлетели в совершенно безоблачное небо. Прошли большую часть пути. Ничего тревожного не предвиделось. Правда, единственный промежуточный аэродром не принимал - на нем был выложен крест. Мы устремились в Ханькоу, оставив этот аэродромчик чуть в стороне.
Четверка шла строем. В экипаж первого самолета входили старший лейтенант СМ. Денисов (командир), старший лейтенант Г.П. Якушев (штурман), стрелок-радист Н.М. Басов. Я был четвертым.
Два других самолета пилотировали лейтенант A.M. Вязников и старшина-пилот В.Ф. Стрельцов. На каждом самолете летели четыре человека, одним из них был инженер группы воентехник 1-го ранга П.М. Талдыкин.
Оставалась меньшая часть маршрута, но никто не предполагал, что она окажется столь сложной. Сначала под самолетами замелькали слабые клочья облаков. Но в них пока не чувствовалось угрозы. Они казались совершенно безопасными. Земля была видна отлично. Потом облачность усилилась, видимость ухудшилась, но через частые большие разрывы облаков земля просматривалась хорошо, ориентировка не нарушалась. Вскоре облака сгустились, скрыв землю.
Мы летели над облаками. Ярко светило солнце. Но хлопья облаков появились уже над нами. А затем их верхний слой закрыл от нас солнце. Теперь мы летели между двумя слоями облаков. Самолеты пока шли строем, не теряя из виду друг друга. Но наступил такой критический момент, когда продолжать полет в принятом направлении стало невозможно. Командир решил вернуться на промежуточный аэродром и произвести посадку, несмотря на запрет. Для возвращения в Сиань уже не хватало горючего.
При подходе к аэродрому мы заметили, как стартовая команда выкладывала второй крест; что означало полную невозможность посадки. Опять вылетели к Ханькоу. Облака уплотнились, и вскоре нас окружало такое “молоко”, что не было видно плоскости собственного самолета, не говоря уже о соседних машинах. Усилилась опасность столкновения самолетов друг с другом или с какой-либо вершиной горного хребта, стоящего на нашем пути. Было решено пробивать облака вниз.
Нашему экипажу это удалось. Но, вынырнув из облаков, самолет оказался в огромной каменной чаше. Со всех сторон стояли изрезанные скалы, покрытые какой-то растительностью. Края и дно чаши отчетливо просматривались, несмотря на сумерки. Остальных самолетов не было.
Облетев чашу, командир решил пробивать облако вверх. Не видя ничего впереди себя, он с большим набором высоты направил самолет в облако. Казалось, столкновение самолета со скалой неизбежно. Но все обошлось. Облачность пробита. Над нами - солнце, под нами - волнистое белое море облаков, надежно скрывающее землю. Всматриваемся вперед, назад, вправо, влево в надежде встретить свои самолеты, но их нет. Что с самолетами? Возможно, они ушли дальше по маршруту, а возможно… Не хотелось думать плохое.
Продолжаем полет. Теперь нужно пробивать облака вниз. И это удалось, по всей видимости, потому, что горный хребет остался уже позади. Казалось, опасность миновала. Но низкие облака стали прижимать машину почти к самой земле. Пошел дождь. Время близилось к вечеру. Сгущались сумерки. Бензин был на исходе.
Наконец, большой город. На крышах некоторых зданий нарисованы флаги, указывающие на принадлежность домов тому или иному иностранному посольству. Со всех сторон высились трубы. В сумерках хорошо видны красивые, широкие асфальтированные улицы. Вот и аэродром. На нем - один самолет нашей четверки. Дождь идет непрерывно. Выходим из самолета. Степан Денисов снимает шлем, обнажая седую голову, а я про себя отмечаю, что раньше у него вроде бы седины совсем не было.
К самолету подошла машина. Нас повезли в гостиницу, где в одном из холлов мы предстали перед П.Ф. Жигаревым - главным авиационным советником китайской армии.
Денисов не успел еще доложить, как Жигарев сурово спросил:
Где самолеты, пилотируемые Вязниковым и Стрельцовым?
Вопросам Жигарева, казалось, не будет конца. Но в это время в зал вошел неизвестный нам человек и сказал:
Из района сообщили о посадке двух самолетов». Весной 1938 г. в Китай двумя группами (31 марта и 12 мая) прибыла новая партия советских летчиков бомбардировочной авиации на СБ во главе с капитаном Т.Т. Хрюкиным в количестве 121 человека (31 летчик, 28 штурманов, 25 стрелков-радистов, 37 авиационных техников).
В июле 1938 г. в Китай был направлен личный состав еще одной эскадрильи скоростных бомбардировщиков в количестве 66 человек, которую возглавил полковник Г.И. Тхор.
И, наконец, летом 1939 г. в Китай прибыла группа дальних бомбардировщиков ДБ-3 под командованием Г.А. Кулишенко {110} .
Всего, по данным В.Н. Вартанова, в Китай к июню 1939 г. было направлено 8 групп летчиков бомбардировочной авиации, общей численностью 640 человек {111} .
Одновременно в Китай прибывали группы истребительной авиации. Так в ноябре, декабре 1937 г. и в январе 1938 г. тремя группами в страну была направлена эскадрилья истребителей И-15 под командованием капитана А.С. Благовещенского (99 человек, в том числе 39 летчиков) {112} . К середине же февраля 1939 г. в Китай (на разные сроки) прибыли 712 добровольцев - летчиков и авиатехников. Среди них: Ф.И. Добыт, И.Н. Козлов, В. Курдюмов, М.Г. Мачин, Г.Н. Прокофьев, К.К. Коккинаки, Г.П. Кравченко, Г.Н. Захаров и др.
Авиатехников забайкальской (иркутской) группы возглавлял инженер авиаотряда воентехник 1-го ранга П.М. Талдыкин. Под его руководством работали техники И.С. Кытманов, В.Р. Афанасьев, А.Г. Курин, М.Ф. Аксенов, Я.В. Хвостиков, С.С. Воронин, А.Г. Пуганов, Г.К. Захарков, Ф.И. Алабугин, Е.И. Гулин, А.Г. Муштаков, Т.С. Люхтер, А.Е. Хорошевский, А.К. Корчагин, Д.М. Чумак, В.И. Парамонов.
Советские истребительные эскадрильи были размещены в двух из трех авиационных округах и в авиационных районах - Восточном и Южном, на которые были подразделены китайские ВВС. В 1-м авиационном округе, штаб которого располагался в Чунцине, была дислоцирована 4-я истребительная эскадрилья. Во 2-м авиаокруге, вследствие его слишком близкого расположения к линии фронта, авиация не базировалась. В 3-м округе со штабом в Чэнду располагалась 5-я истребительная эскадрилья.
Основным местом базирования забайкальской группы бомбардировщиков СБ являлся аэродром Ханькоу, представлявший собой круг диаметром в 1000 м, с бетонной полосой 1000 х 60 м. Остальное поле было без покрытия. По словам участников событий, в дождь грунт раскисал, колеса самолетов утопали по ступицы в снегу, и тогда их размещали вдоль полосы. Они образовывали своеобразный длинный коридор. С этого коридора производился взлет, в него же садились самолеты. Техническое обслуживание боевых машин в таких условиях было трудно и опасно.
Не лучше обстояло дело и с обеспечением боевых вылетов. Вот как описывает эту ситуации. А.К. Корчагин:
«У нас не было бензозаправщиков, автостартеров, тракторов-тягачей, автомашин и др. Например, горючее доставлялось в банках по 20 л. Их упаковывали в деревянные ящики и чаще всего доставляли на вьючных животных. Заправку производили вручную два человека. Один, стоя на земле, привязывал веревку к банке и большим штырем пробивал в ее крышке отверстия. Второй находился на плоскости самолета у заливной горловины. Он за веревку вытягивал банку на плоскость, переливал горючее в бак и сбрасывал веревку на землю для следующей банки. Заправлялись долго. После заправки возле самолета оставалось множество банок. К тому же на каждом шагу - непредвиденные “закавыки”. Штуцер от баллона не подходил к системе самолета: то имел левую резьбу вместо правей, то не совпадал диаметр. Чтобы выйти из положения, своими силами изготавливали разного рода переходники.
Большинство машин, поступивших в Китай, были переданы китайским летчикам. Они летали много и беззаботно, часто без соблюдения правил технической эксплуатации, без регламентных работ, без осмотра и ремонта. Обслуживать их было некому - техников не хватало. И когда летчик понимал, что машина неисправна, начинала стучать и тарахтеть, он летел в Ханькоу Иногда прилетали целыми группами, и мы всегда оказывали им квалифицированную помощь. Китайские летчики благодарили нас и на отремонтированных машинах опять улетали на какое-то время. Все это дополнительной нагрузкой ложилось на наши плечи. Но со временем и трудностями считаться не приходилось. Все ремонтные работы из-за отсутствия каких-либо мастерских и необходимого оборудования выполнялись своими силами. Под руководством инженера Сахарова, прибывшего с группой Ф.П. Полынина, и при участии П.М. Талдыкина была даже организована переборка моторов, которая в соответствии со строгими инструкциями и положениями того времени допускалась только в стационарных заводских условиях. Надо сказать, что в цехах, организованных Сахаровым, проводились даже самые тонкие регулировочные работы. Отремонтированные моторы были надежны, и летчики не опасались летать на них.
Техника не подводила. О ее качестве говорит факт продления моторесурса. Он был установлен в 100 часов. По выработке их техник докладывал об этом командиру экипажа и инженеру группы. Но по всем данным самолет был еще вполне пригоден для полетов. И тогда принималось решение: продолжать эксплуатацию самолета. Летчики тоже не хотели оставаться “безлошадными”. Они знали, что в обычных условиях на таких самолетах летать не разрешается. Но ведь условия были не обычные - шла война. И тут было допущено некоторое отступление от буквы закона. Ресурс доводился до 120 часов, а на некоторых самолетах и более. Все обошлось благополучно. Видимо, полученный опыт пригодился, и к моменту нашего возвращения на Родину повышенный ресурс был узаконен. Все это свидетельствовало о высокой надежности пашей техники, о том, что в Китай направлялись первоклассные боевые машины».
Первое боевое крещение советские летчики-добровольцы приняли 21 ноября 1937 г. под Нанкином - семь советских истребителей против двадцати японских самолетов. В итоге - два сбитых японских бомбардировщика и истребитель И-96. {113}
На следующий день после воздушного сражения под Нанкином шанхайский корреспондент японского агентства Цусин передал в Токио: «Определенно установлено, что 10 бомбардировщиков и 40 истребителей с 11 летчиками прибыли в Китай из СССР. Советские летчики, присоединившись к китайским воздушным силам, сыграли известную роль во вчерашнем сражении над Нанкином. Они показали большое мастерство. Купленные в Советском Союзе самолеты имеют высокие летные качества. Скорость их достигает 450 миль в час. Импортированные советские самолеты значительно укрепили оборону Нанкина» {114} .
2 декабря девять бомбардировщиков СБ под командованием капитана И.Н. Козлова с нанкинского аэродрома совершили налет на Шанхай, где подвергай бомбардировке скопление японских судов на шанхайском рейде. Точными бомбовыми ударами был уничтожен крейсер и повреждены шесть других военных кораблей {115} .
В этот же день летчики-истребители в районе Нанкина сбили шесть японских бомбардировщиков, 3 декабря - четыре. До 12 декабря 1937 г. истребительная группа провела семь вылетов. Бомбардировщики ежедневно наносили удары но кораблям на реке Янцзы и боевым порядкам наступающих войск противника.
Русские летчики-добровольцы участвовали в боях над Тайбэем (24.02.1938), Гуанчжоу (13.04.1938), при Аобэе (16.06.1938), где было уничтожено шесть самолетов противника. 31 мая 1938 г. в воздушном бою над Уханем летчик-истребитель А.А. Губенко, израсходовав патроны - вторым в истории авиации и первым из советских летчиков, - таранил самолет противника, за что был награжден Золотым орденом Китайской Республики.
После ряда крупных поражений в воздушных боях японские ВВС решили взять реванш. «Разящий удар» - мощная бомбардировка Ханькоу - был приурочен ко дню рождения «божественного Микадо».
Однако о готовящемся налете китайской разведке стало известно уже во второй половине апреля. Командование советских летчиков-добровольцев во главе с П.В. Рычаговым заблаговременно провело тщательную подготовку к назревавшему воздушному сражению, разработало план маневра истребителей с аэродромов Наньчана на аэродромы Уханя. По плану П.В. Рычагова, сосредоточение авиации для отражения налета японских бомбардировщиков должно было быть осуществлено скрытно, незадолго перед самим налетом.
29 апреля 1938 г. свыше 30 японских бомбардировщиков под прикрытием большой группы истребителей лети на боевой курс. Японцы рассчитывали на неожиданность и, соответственно, легкую победу. Но их надежды не оправдались. Внезапная атака советских летчиков явилась полной неожиданностью для самураев. В скоротечной схватке японцы потеряли 21 самолет и вынуждены были повернуть назад.
Очевидец событий Го Мо-жо позднее так описывал этот бой: «Высоко в голубом небе плыли белые облака, распускались цветы от разрывов зенитных снарядов. Треск зениток, рев самолетов, взрывы бомб, непрестанный стрекот пулеметов - все слилось в нескончаемый грохот. Ослепительно сверкали на солнце крылья машин, то взлетавших вверх, то стремительно падавших вниз, то бросавшихся влево, то вправо. У англичан есть специальный термин для определения жаркого воздушного боя - “дог файтинг”, что означает “собачья схватка”. Нет, я бы назвал этот бой “игл файтинг” - “орлиной схваткой”. Одни самолеты, внезапно объятые пламенем, врезались в землю, другие взрывались в воздухе. Небо стало полотном живой картины “Плач чертей и рев богов”. Тридцать напряженных минут, и снова все стихло. Очень жаркий бой! Блестящие результаты: сбит 21 вражеский самолет, наших - 5» {116} .
По неполным данным, к 1 мая 1938 г. китайская авиация сбила и уничтожила на аэродромах 625 японских самолетов, потопила 4 и повредила 21 японский военный корабль.
В период с 8 июля 1937 г. по 1 мая 1938 г. японские ВВС понесли следующие потери: ранено 386 человек, убито 700, попало в плен 20, пропало без вести 100 человек. Всего выбыло из строя 1206 человек {117} .
В общей сложности, по подсчетам китайского правительства (1940 г.), за 40 месяцев войны при непосредственном участии русских добровольцев было сбито в воздухе и уничтожено на земле 986 японских самолетов {118} .
Однако и советские летчики-добровольцы понесли значительные потери. Только за полгода боев, с декабря 1937 по середину мая 1938 г., в воздушных боях и авиакатастрофах погибло 24 летчика-истребителя, было ранено 9 человек. Было сбито 39 советских самолетов, пять самолетов было потеряно во время авиакатастроф. Согласно официальному отчету но личному составу истребительных авиаэскадрилий, находящемуся по линии «Z», на 21 января 1939 г. в Китае погибло 63 человека из летного и обеспечивающего состава {119} . Общая же численность погибших советских добровольцев составила 227 человек {120} . Среди них: командир отряда истребителей А. Рахманов, командир отряда бомбардировщиков майор Г.А. Кулишенко (1903 - 14.08.1939), B.C. Козлов (1912 - 15.02.1938), В.В. Песоцкий (1907 - 15.02.1938), В.И. Парамонов (1911 - 15.02.1938), М.И. Кизильштейн (1913 - 15.02.1938), М.Д. Шишлов (1903 - 8.02.1938), Д.П. Матвеев (1907 - 11.07.1938), И.И. Стукалов (1905 - 16.07.1938), Д.Ф. Кулешин (1914 - 21.08.1938), М.Н. Марченко (1914 - 9.07.1938), В.Т. Долгов (1907 - 18.07.1938), Л.И. Скорняков (1909 - 17.08.1938), Ф.Д. Гульен (1909 - 12.08.1938), К.К. Чуриков (1907 - 12.08.1938), Н.М. Терехов (1907 - 12.08.1938), И.Н. Гуров (1914 - 3.08.1938) и др.
Четырнадцати советским летчикам-добровольцам за особые отличия в боях были присвоены знания Героев Советского Союза: Ф.П. Полынину, В.В. Звереву, А.С. Благовещенскому, О.Н. Боровикову, А.А. Губенко, С.С. Гайдаренко, Т.Т. Хрюкину, Г.П. Кравченко, С.В. Слюсареву, С.П. Супруну, М.Н. Марченкову (посмертно), Е.Н. Николаенко, И.П. Селиванову, И.С Сухову.
Заметим, что в рассматриваемый период (до прибытия советских летчиков) в Китае находилась небольшая группа иностранных волонтеров, в основном из американцев, англичан и французов. Из них была сформирована 14-я бомбардировочная эскадрилья, состоящая из 12 летчиков во главе с американцем Винсентом Шмидтом. Однако, по словам участника событий советского летчика Я.П. Прокофьева, иностранцы предпочитали не подниматься в воздух, а базироваться на тыловых аэродромах и «делать бизнес». 1 марта 1938 г., вскоре после налета на Тайвань, «интернациональная» эскадрилья, так и не совершившая ни одного боевого вылета, была расформирована {121} .
Оказание военной помощи Китаю еще больше обостряло советско-японские отношения и отчасти провоцировало вооруженные приграничные столкновения между японскими и советскими частями. Наиболее крупным из них стали бои в июле - августе 1938 г. у озера Хасан. В результате двухнедельных боев советские войска потеряли 960 человек убитыми, умершими от ран, без вести пропавшими и 3279 человек ранеными, контуженными, обожженными и заболевшими. В числе убитых 38,1% приходился на младший и средний комсостав {122} . Но и после Хасана японские войска продолжали вооруженное «прощупывание» советской границы. Так, только в течение мая 1939 г. японцы неоднократно высаживали десант на советские острова № 1021 на р. Амур, № 121 и № 124 на реке Уссури, который совершал вооруженные нападения на пограничников {123} .
Закономерным результатом напряженных отношений между Москвой и Токио стал очередной крупный вооруженный конфликт между советско-монгольскими и японо-маньчжурскими войсками в районе реки Халхин-Гол. Он возник в мае 1939 г. и вылился в итоге в четырехмесячную «малую войну».
В результате напряженности отношений между СССР и Японией территория Маньчжурии продолжала оставаться плацдармом для формирования русских отрядов. Первые русские воинские отряды как отдельные боевые единицы начали создаваться в начале 1930-х гг. в годы оккупации Японией Маньчжурии. Они формировались на базе вспомогательных охранных отрядов и волонтерских дружин из русских эмигрантов. Эти воинские подразделения активно использовались для борьбы с китайскими партизанами, охраны различных объектов и военно-стратегических коммуникаций, а также после соответствующей подготовки для разведывательно-диверсионной деятельности. Так, например, еще летом 1932 г. генералом Косьминым, по согласованию с начальником японской военной миссии в Харбине Команубара, было создано 2 формирования по несколько сот человек каждое для охранной службы на Муеден-Шанхай-Гуаньской и строящейся Лафа-Гиринской железных дорогах. Оба формирования, которые, по заверению японского командования, должны были стать ядром Белой армии Маньчжоу-го, были включены в состав Квантунской армии.
Аналогичные отряды из числа русских эмигрантов были созданы и в других ведомствах Маньчжурии, например, при железнодорожной, горной и лесной полиции, отряды по охране концессий и различных объектов. С 1937 г. комплектацией их личного состава занимался 3-й отдел Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии (БРЭМ). Набор в отряды проводился на добровольной основе в основном через объявления в газетах. Численность отрядов колебалась от 20 до 40 человек. Они функционировали на Мулинских копях (начальник - бывший полковник армии Колчака Белянушкин, командир взвода - В. Ефлаков), на объектах концессии «Кондо», находившихся в Мулине, на ст. Яблоня, Ханьдаохецзы и Шитоухецзы (начальник - Н.П. Бекаревич) и др. Следует отметить, что многие служащие охранных и полицейских отрядов со временем направлялись на курсы по подготовке к разведывательно-диверсионной деятельности. В связи с этим интересно привести сведения из протокола допроса В.К. Дубровскогоот 29 августа.1945 г. о прохождении обучения на курсах лесной полиции.
«…В августе 1943 г. я был по приказанию японской военной миссии на Мулинских копях вместе с охранником Ефлаковым (он умер в мае 1945 г.) направлен на ст. Ханьдаохэцзы на курсы лесной полиции, находившиеся в ведении японской военной миссии. Однако в действительности это были не курсы горной полиции, а курсы разведчиков и диверсантов, готовившихся для засылки на территорию СССР в целях проведения там подрывной работы. Соответственно этому в школе мы проходили следующие предметы.
1. Подрывное дело.
2. Военная подготовка.
3. Методы диверсионной работы.
4. Характеристика и организация Красной армии.
5. Изучение жизни Советского Союза.
6. Методы перехода государственной границы.
Обучение в школе длилось 6 месяцев. Преподавателями являлись: подрывное дело преподавал поручик Плешко; изучение жизни в Советском Союзе, характеристику и организацию Красной армии, методы перехода государственной границы преподавали капитан Иванов и поручик Плешко; военную подготовку, методы диверсионной работы преподавал подпоручик Шимко Григорий.
В школе обучалось 42 - 43 курсанта.
Школа состояла из двух взводов и отделения связистов; командир первого взвода - Плешко, второго взвода - Шимко.
Отделение связистов готовило агентов радистов-разведчиков для направления их в советский тыл с рацией. Этим отделением командовал старший унтер-офицер Плигин. Школа размещалась вблизи вокзала на ст. Ханьдаохэцзы. Школа существует с 1941 г., при поступлении в школу мы все, курсанты, дали устное обязательство в строжайшей тайне держать сам факт и все, что касается нашего обучения на курсах.
Кроме того, мы дали устное обещание преданно служить японским властям и бороться с коммунизмом за его уничтожение и установление в России монархии. Мы дали устное обещание, письменной подписки у нас не отбирали.
…Я окончил эти курсы в декабре 1943 г. Как раз тогда курсы были расформированы и на их базе был создан русский воинский отряд армии Маньчжоу-го. Я был оставлен служить в этом отряде в качестве ефрейтора» {124} .
К началу 1940-х гг. подобные курсы по подготовке кадров для разведывательно-диверсионной деятельности были созданы фактически при всех территориальных японских военных миссиях и их отделениях. Так, согласно справке, составленной в Управлении МТБ Приморского военного округа при Муданьцзинской военной миссии, с 1944 по 1945 г. обучение проводилось в следующих отрядах:
Отряд горно-лесной полиции, дислоцировавшийся в 22 км от ст. Ханьдаохэцзы, под командованием поручика Ильинского;
Полицейский отряд, дислоцировавшийся в деревне Эрдаохэцзы, под командованием капитана Трофимова;
Полицейский отряд на копях в г. Мулине, сформированной в конце 1944 г. под командованием прапорщика Павлова;
Отряд, созданный из резервистов в конце 1944 г., дислоцировавшийся на ст. Лишучжень, под командованием поручика Ложенкова;
Отряд, созданный из резервистов в конце 1944 г., дислоцировавшийся на ст. Ханьдаохэцзы под командованием поручика Лукаша.
Численность этих отрядов составляла примерно по 40 человек {125} .
С конца 1930-х гг. японцами стали создаваться русские воинские отряды, предназначавшиеся непосредственно для выполнения боевых и разведывательно-диверсионных задач в случае войны с СССР. В связи с этим в конце 1936 г. по плану, разработанному полковником Кавабэ Торасиро из штаба Квантунской армии, было принято решение объединить разрозненные эмигрантские отряды, в том числе и группы лесной, горной полиций, охранных отрядов, прошедших специальное обучение, в единую русскую воинскую часть.
Новое формирование, образованное к началу 1938 г. на станции Сунгари-11, получило название «Русский отряд Асано» или бригада «Асано» - по фамилии японского советника полковника Асано Такаси. Он же фактически являлся и командиром отряда, а его помощником - майор Г.Х. Наголен.
До сентября 1939 г. отряд «Асано» назывался пехотным отрядом, затем был переименован в кавалерийский, за что получил определение «скородвижущейся пехоты». Первоначально личный состав бригады насчитывал 150 - 200 человек, вскоре увеличился до семисот, которые были разделены на 5 рот. Отряд был организован по типу воинского подразделения, однако его личный состав проходил специальную подготовку в школе при Японской военной миссии в Харбине, открытой в мае 1938 г. Особое внимание уделялось партизанским действиям. Лекции на эту тему читались главой Русского фашистского союза К.В. Родзаевским и чинами Харбинской военной миссии. Первоначально срок обучения в школе составлял три года, а затем был сокращен до полутора лет. В первые годы в школу набирались добровольцы, а позднее набор осуществлялся в порядке мобилизации лиц среди русских эмигрантов в возрасте от 18 до 36 лет (главным образом из чинов полиции). Курсантам, успешно прошедшим обучение, присваивалось звание унтер-офицеров.
В ходе занятий с курсантами особое внимание обращалось на строевую и тактическую подготовку, которая проводилась по уставам японской армии. Большое значение уделялось изучению уставов Красной армии. Отдельные группы курсантов готовились для выполнения разведывательно-диверсионных заданий.
Асановцы состояли на полном военном довольствии по нормам японской армии, а в период обучения пользовались одним краткосрочным отпуском. В материальном отношении курсанты отряда пользовались даже некоторыми привилегиями по сравнению с военнослужащими японской армии: их семьи полностью получали жалованье призванного по-прежнему месту его службы.
С началом войны программа подготовки личного состава была перестроена. Большая часть занятий посвящалась пропагандистской работе и изучению подрывного дела. Подробные сведения о подготовке личного состава части можно почерпнуть из доклада Ч., составленного 11 июня 1945 г. в 1-м отделении 4-го отдела Управления НКГБ СССР. Первоначально автор доклада служил в команде связистов роты Оомура, а затем, после ее расформирования 3 апреля 1942 г., в роте Катахира, которая базировалась на 28-м пограничном посту (р. Албазин).
«С августа (1942 г. - А. О.) начались занятия по тактике и строевой подготовке (изучался советский строй). Один раз в неделю проводились занятия по русской истории. Преподавал этот предмет корнет Шехеров. Кроме этого изучали Амурскую железную дорогу, расположение постов и застав на советской территории, систему охраны советской границы, читали лекции по вопросу о том, как вести пропаганду на советской территории. Два раза в неделю проводились ночные занятия. Обучались партизанским действиям применительно к советской территории, диверсионным актам (подрывы мостов, складов, налеты на заставы, пропаганда). Проводились также лекции по оказанию первой помощи, переправе через реку на лодках и резиновых подушках (в частности, указывались способы уничтожения лодок и подушек после переправы через границу). В течение каждого месяца проводились стрелковые занятия.
Учения проводились следующим образом. Ротный командир ставил задачи: совершить налет на Н-скую заставу, разбить телефонную станцию, поджечь телеграфные столбы и подорвать железнодорожный мост. Перед выполнением этих задач ротный командир указывал пункт сбора. Пункт всегда назначался на сопке, ее склоне или под сопкой. Устанавливались условные сигналы: один свисток означал “внимание”, два свистка - “разбиться по группам и идти на сборный пункт”.
Реку Албазин условно заменяла р. Амур. Один берег считался советским, а другой - маньчжурским. Назначались патрули - на лошадях и пешие, зимой - на лыжах. Вперед высылалась разведка, в задачу которой входило установить, когда патруль уйдет для проверки своего участка границы, в этот момент “партизаны” должны переходить границу. В зимнее время для перехода или совершения налета выдавались белые маскировочные халаты. Помимо этого, совершали переходы (марши). Причем один из переходов был совершен совместно с японцами-новобранцами, стоявшими на самой границе. В походе мы были одеты в советскую форму» {126} . Известно, что одна из групп курсантов, прошедших подготовку по новой программе, в составе 400 человек была конспиративно переброшена в район с. Кумаэр, чтобы принять участие в разведывательно-боевых операциях против Красной армии. Туда же было вывезено несколько трехдюймовых орудий, пулеметы системы «Шоша», винтовки и 100 тыс. патронов {127} . Однако обстановка, развернувшаяся на советско-германском фронте, вынудила японское командование отказаться от намеченных планов.
С 1940 г. по типу отряда Асано стали создаваться новые «Русские воинские отряды», которые являлись его филиалами. Они получали названия по месту их формирования и дислокации: на Сунгари-2 (Сунгарийский русский воинский отряд), в г. Хайларе, на ст. Ханьдаохэцзы (Ханьдаохэцзыский русский воинский отряд). Последний был создан Харбинской военной миссией в 1940 г. на базе роты «Асаеко» отряда «Асано». В январе 1944 г. он был объединен с учебной командой горно-лесной полиции, под командованием майора армии Маньчжоу-го А.Н. Гукаева {128} . Каждый отряд являлся самостоятельной боевой единицей, имел свой отрядный праздник (например, Сунгарийский - 6 мая, Ханьдаохэцзский - 22 мая) и отрядное знамя. Отрядное знамя Сунгарийского русского отряда представляло собой белое полотнище, украшенное изображением Георгия Победоносца {129} .
Информация об активизации деятельности русских воинских отрядов в 1941 - 1942 гг. приводится в различных докладах, донесениях и справках начальников НКВД и пограничных войск Забайкальского округа. Так, в докладе временно исполняющего обязанности начальника НКВД Забайкальского округа подполковника Паремского от 16 января 1943 г. сообщается о создании новых и приведении в боевую готовность «белоэмигрантских и военизированных фашистских отрядов» {130} . В донесении начальника пограничных войск Забайкальского округа генерал-майора Аполонова от 26 июля 1941 г. упоминается о раздаче оружия русским полицейским отрядам {131} , в донесении от 29 июля 1941 г. - о том, что «…в районе Муданцзяна проводится мобилизация русских белоэмигрантов; 800 мобилизованных сконцентрированы на ст. Ханда-Охеза…» {132} , а в донесении от 31 июля 1941 г. - о состоявшемся 18 - 20 июля 1941 г. в Хайларе собрании, на котором «15 влиятельных белогвардейцев» были назначены «начальниками белогвардейских отрядов, предназначенных для борьбы против СССР» {133} .
В формируемых отрядах вводилась строгая воинская дисциплина и служба по уставам двух армий: японской и Красной армии. Возглавляли отряды чины маньчжурской армии из числа японцев и русские эмигранты. При каждом командире находились японские советники - представители Японской военной миссии. Набор в отряды осуществлялся на основе мобилизации, согласно закону о всеобщей воинской повинности для русской эмиграции (как одной из народностей коренного населения Маньчжурии), главным образом из восточных районов Маньчжоу-го - из Муданьцзяна, Цзямусы, Мулина, а также из старообрядческих деревень. Меньшая часть была призвана из Харбина и с Западной линии и пополнила главным образом сунгарийский воинский отряд. Хайларский отряд комплектовался в основном из казаков Трехречья.
Подробные сведения о структуре, вооружении, обмундировании и довольствии Ханьдаохэцзыского Русского воинского отряда (ХРВО), сформированного в январе 1944 г. (по некоторым сведениям в 1943 г.), приводятся в справке 1-го управления НКГБ СССР от 6 июня 1945 г.
Из книги АнтиМЕДИНСКИЙ. Псевдоистория Второй Мировой. Новые мифы Кремля автора Буровский Андрей Михайлович Из книги Японские асы морской авиации автора Иванов С. В.Китайская война Война между Китаем и Японией представлялась неизбежной. Причиной тому были японские экономические интересы в великой материковой державе и амбиции Страны восходящего солнца в отношении Великой Юго-Восточной Азии. Любая крупномасштабная война, а
Из книги 1900. Русские штурмуют Пекин автора Янчевецкий Дмитрий ГригорьевичКитайская смута Когда комендант фортов Таку получил ультиматум адмиралов о сдаче, то согласно разрешению или приказанию из Пекина он не дал адмиралам никакого ответа, но открыл огонь по иностранным канонерским лодкам и тем самым первый начал военные действия против
Из книги СССР и Россия на бойне. Людские потери в войнах XX века автора Соколов Борис ВадимовичСоветские потери в ходе гражданской войны в Китае и японско-китайской войны, 1923-1941 гг Советский Союз в ходе гражданской войны в Китае и начавшейся летом 1937 года японско-китайской войны оказывал помощь как правительству Гоминьдана, так и китайским коммунистам. Вплоть до
Из книги С них начиналась разведка автора Антонов Владимир СергеевичКИТАЙСКАЯ СМУТА В середине 1926 года Исидор Мильграм был назначен «легальным» резидентом ИНО ОГПУ в Шанхае. Работал там под прикрытием должности вице-консула, а затем - генерального консула и под фамилией Мирнер. Позже был переведен на работу в Пекин и по прикрытию стал
Из книги 100 великих военных тайн [с иллюстрациями] автора Курушин Михаил ЮрьевичВторая мировая война (1939–1945)
Из книги Нацистская Германия автора Колли РупертВойна Германии (1942–1945) В 1942 г. войска Великобритании и Британского содружества разгромили немцев в Северной Африке при Эль-Аламейне. В Советском Союзе в феврале 1943 г. крупная немецкая группировка сдалась в плен под Сталинградом после жестокой и масштабной битвы,
Из книги На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история автора автораКИТАЙСКАЯ НАРОДНАЯ РЕСПУБЛИКА Штурмовая винтовка серии QBZ-95 («тип 95») По заявлениям экспертов, винтовка QBZ-95 довольно хороша в бою при непосредственном столкновении с противником на коротких дистанциях, но при ведении прицельного огня по целям на большом удалении
Из книги автораКИТАЙСКАЯ народная республика Бесшумный пистолет «тип Е7» Пистолет «тип 67» представляет собой улучшенную версию пистолета «тип 64».Глушитель пистолета «тип 67» имеет цилиндрическую форму. Он тоньше и легче глушителя, использовавшегося в предыдущей модели оружия.
Из книги автораКИТАЙСКАЯ народная республика Крупнокалиберная снайперская винтовка AMR-2Снайперская винтовка AMR-2 разработана на конкурсной основе китайской компанией China South Industries Group по программе создания крупнокалиберных винтовок для армии Китая.Винтовка использует ручную
Из книги автораКИТАЙСКАЯ НАРОДНАЯ РЕСПУБЛИКА Снайперская винтовка QBU-88 Снайперская винтовка QBU-88 (также встречается обозначение «тип 88») была разработана в КНР в конце 80-х гг. XX века и стала первым серийным образцом нового китайского семейства стрелкового оружия под новый же патрон
